И все-таки настроение у Надежды было
плохое, и, когда она в числе последних вышла с проходной – пришлось
задержаться, убирая со стола грязную посуду – ей не хотелось ни с
кем разговаривать. На остановке ждали автобуса несколько рабочих,
среди них были одно-два знакомых лица, но женщине не хотелось к ним
присоединяться. Сунув букет в опустевшую сумку так, что торчали
только головки гвоздик, она не спеша пошла по обочине дороги. Завод
находился на некотором отдалении от жилых домов, сразу за забором
начинались дачные участки, и три остановки она собиралась пройти в
совершенном одиночестве. А чего бояться? Район у них тихий,
маньяков не водится. Кроме того, на женщин с такой походкой, как у
нее, редко нападают – слишком она у нее быстрая.
Домой не хотелось. Вечерами –
особенно осенними – ей часто не хотелось идти домой. Пока еще был
октябрь, завтра Покров, и пока еще была золотая осень. В
начинающихся сумерках пламенели клены и березы, через забор дачного
кооператива в одном месте перевалилась целая борода дикого
винограда – разлапистые листья пламенели насыщенным багрянцем, но
многие яблони и груши начали облетать, и тут и там уже виднелись
голые ветки с одинокими мелкими плодами.
Надежда не любила осень, еще со
школы, когда их в обязательном порядке заставляли учить знаменитое
«Унылая пора, очей очарованье…» А эта осень, тридцатая в ее жизни,
обещала стать самой печальной. Первой в череде печальных унылых
лет.
Полгода назад внезапно и
скоропостижно умерла ее мама. Она и раньше замечала за собой
«что-то не так», но крепилась ради дочери. А когда, наконец,
прихватило так, что пришлось вызывать «Скорую», стало поздно. Рак
яичников в последней стадии. Два месяца медленного умирания – и
Надежда осталась одна.
Случилось это двенадцатого апреля. И
на похоронах растерявшаяся Надежда – ни братьев, ни сестер у нее не
было, имелась только родня со стороны матери – последний раз видела
своего мужа. Тот, уже несколько месяцев как живший отдельно, явился
на похороны навеселе, пожал ее двоюродному брату руку, пьяно
пробормотал что-то: «На день космонавтики тещенька преставилась.
Теперь сама к богу полетит, узнает, чего там на самом деле-то!» -
напился на поминках, испортив все торжество, и исчез. Они развелись
примерно за год до того, и с тех пор Надежда жила одна. Как-то так
получилось, что за эти полгода она растеряла всех подруг, а родня
по матери, пару раз попробовав построить отношения с одинокой
родственницей, натолкнулась на стену отчуждения и скоро оставила
попытки. Мол, гордая, не хочешь с нами общаться, ну и сиди сиднем в
четырех стенах!