Мама…
При мысли о ней глаза Надежды
наполнились слезами. И ведь надо же, чтобы в такой день…
Праздничный стол был накрыт. Стояли
расставленные с утра тарелки, в холодильнике ждали салаты, заливное
и нарезка. Был куплен тортик и бутылочка мартини. Подруги, которых
она обзвонила накануне, наигранно-веселыми голосами обещали прийти,
но честно предупреждали, что у них маленькие дети, что завтра среда
и надо на работу, а живут они не в соседнем подъезде, да и сегодня
тоже дела есть, так что «мы забежим попозже и только на минуточку,
поздравить, хорошо?»
Надежда взглянула на часы. Она
приглашала всех к семи часам, понимая, что людям надо собраться и
доехать. Оставалось еще полчаса. Она все успеет – и прическу, и
макияж. Конечно, кто-то опоздает, кто-то заскочит впрямь на
минуточку, но все лучше, чем одной.
В половине восьмого она стала в этом
сомневаться.
Никто не пришел. В квартире стояла
тишина. Только Минаковы отзвонились, мол, застряли в пробке на
Кутузовском, куда заезжали за подарком, опаздываем, так что
начинайте без нас. Надежда вздохнула, уверила трубку, что все
понимает и, отключившись, чуть не заплакала. Она открыла мартини,
поковырялась в салатиках, попробовала заливное – не пропадать же
добру! – но в одиночестве кусок в горло не лез. И в восемь часов
хлопнула дверью, выйдя из квартиры. Приедут Минаковы или нет, ей
хватит сидеть в пустой квартире и ждать неизвестно, чего. Если
судьба не стучится в ее дверь, она сама пойдет и
постучится!
Кафе-бар находился на соседней улице.
Небольшой уютный полуподвальчик, летом выставлявший несколько
столиков под цветастыми зонтами. Надежда бывала там всего раз или
два, еще при жизни мамы, и никогда так поздно вечером, как
примерная девочка с работы сразу возвращавшаяся домой. Но сейчас
был особенный день, и она решительно прошагала к стойке, заняла
свободный стул и кивнула бармену.
- Мартини. Со льдом!
Играла музыка. Над стойкой вспыхивали
и гасли в такт мелодии огни. Под потолком висели два телевизора –
там крутили бесконечные клипы. Народа было немного – всего восемь
человек, не считая ее. Две влюбленных парочки, уже начавшие
самозабвенно целоваться, трое студентов, громко, чтобы перекричать
музыку, споривших о достоинствах и недостатках какой-то видеоигры,
и одинокий, как она сама, мужчина на другом конце стойки.