Однако ни годы, ни скверные привычки
никак не сказались на остроте его ума. Роджер IV был
столь же прозорлив, как и в юности, когда добивался престола,
несмотря на все препоны.
Вошедшие в малый зал приёмов Квайр с
Береком сразу опустились на колени перед монархом. Все знали, что
Роджер IV легко может продержать в этой неудобной позе
даже самых пожилых и титулованных придворных сколько угодно долго,
демонстрируя свою власть над ними. Однако этой ночью у его
величества не было ни времени, ни желания показывать, кто главный в
этом зале. Взмахом руки он велел обоим подняться и подойти ближе.
Продолжением царственного жеста его величество отпустил гвардейцев.
Когда же за ними закрылись двери, Роджер IV обратился к
Квайру и Береку.
– Любезные капитаны мои, – при этих
словах Берек едва заметно скривился, что не укрылось ни от короля,
ни от Квайра, – я призвал вас, дабы вы снова соединили усилия ради
славы Страндара.
– Я готов! – выпалил Берек, шагнув
вперёд. – Лишь укажите мне цель, государь.
– Цель сейчас ясна всякому, кто имеет
глаза, – скривил полные губы в ухмылке его величество, – ведь
именно туда направлены взоры монархов всех Святых земель.
– Водачче, – произнёс Квайр,
ухмыляясь в ответ, и ухмылка его была удивительно мерзкой.
– Проницателен как всегда, мой
хитроумный капитан. – Берек подумал, что если Квайр из них двоих
хитроумный, то какой же он.
– Последние события, верность которых
я проверял для вас, ваше величество, – согнул тот спину в поклоне,
полном фальшивого подобострастия, – говорят о том, что в городе всё
изменилось. Город официально подписал Салентинскую унию, войдя в
неё на правах полиса, а прежний властитель Водачче стал
полноправным дожем и имеет теперь место в Совете
Высоких[1]. Он запретил в городе
исповедовать все религии, кроме учения Веры, отменил закон,
запрещавший некоторым орденам Церкви пребывать в Водачче. В общем,
стал самым обыкновенным салентинским дожем.
– И чем я могу служить вашему
величеству у берегов Водачче? – поинтересовался Берек. – Нужно
остановить там торговлю? Это будет сложно для моих морских псов, но
возможно. Каперство в том регионе сулит большие барыши, а рейды
можно списывать и на красноволосых.[2] Их
ведь сколько не давили Барлетта и герцог Бардорба, они всякий раз
поднимают голову.