В ушах Ивана свистел ветер. Прикрытые лисьей шапкой кудри
обдувало морозцем. Грудень на исходе, скоро и студень явится.
Первый снег уж выпал, землю белым припорошил.
Эх, а красота-то вокруг какая! Красотища! То лес, то поле, то
речки берег! Просторы несказанные!
Зело велика ты, Русь, зело привольна! А княжеств на твоем лике –
без счету, и все под Рюриковичами! Черниговское, Смоленское,
Полоцкое, Переяславское, Турово-Пинское – везде Рюриковичи сидят,
везде мудро правят, по-отечески.
Под Рюриковичами и Тиборское княжество. Далекое, глухое, на
самом рубеже Кащеева Царства, но славное, богатое и несказанно
прекрасное.
Хотя до Берендея Вячеславича славным и богатым оно почитай что и
не было – сплошь леса, топи, да где-то посреди затерявшийся городок
Тиборск. Оно и самостоятельным княжеством-то многими не считалось –
иные числили его куском Владимирского.
Но вот же вам шиш! Не был Тиборск под Владимиром, да и не будет!
Ужо князь Берендей о том позаботился!
Славный был князь, великий. Четверть мог в одиночку выкушать. И
сыновья у него славные. Умный Глеб, храбрый Игорь, да он, Иван...
тоже славный княжич.
Пока только княжич, к сожалению. Хотя по лествичному праву Ивану
уж давно положено не княжичем быть, а князем. А то Глеб по
батюшкиной-то кончине, понятно, Тиборск занял, Игорю Ратич выделили
– тоже добрый город. А ему-то, а Ивану?! Раньше, понятно,
молодешенек был, но теперь-то уж повзрослел, взматерел! Отчего б не
получить ему в удельное княжение тот же Кладень или Ярый? Чем он им
не князь?
Иван у Глеба уж спрашивал о том, да тот отнекивался. Ни да, ни
нет. А теперь уж, верно, и вовсе с меньшим брательником говорить не
восхочет – после такой-то обиды...
Вспомнив о том своем глупом поступке, Иван аж вздрогнул. Эх,
вечно у него все так, вечно не слава богу...
Яромир тем временем сбавлял ход. С самого утра борзолапый
оборотень тащил Ивана на спине, притомился. Почитай, двести верст
за день отмахал.
- Все, слезай, - наконец прохрипел он, поводя плечами.
Иван скатился с мохнатой спины сам и сбросил котому. Вторые
сутки миновали, как они выехали из Тиборска. Вторые сутки Яромир
землю ногами меряет.
- Ух, холодрыга смертная! – подул на ладони Иван, пока громадный
волк кувыркался через голову.
- Хворосту набери, - велел Яромир, поднимаясь уже человеком. –
Костер будем ставить. Поспим, животы набьем, а завтра до рассвету
опять в дорогу.