— Пациентка подарила, — от смущения розовеет доктор. — С коллегами
в обед попробовали по десять капель.
Вот так: я осталась одна, но мой неродившийся ребёнок словно
оставил во мне маленькую частичку себя, и теперь я, как Жан Гренуй из
«Парфюмера» различаю тысячи разных оттенков запахов, ароматов и вони,
постепенно привыкая жить с этой тайной способностью. Доктор делает какие-то
пометки у меня в карте, и я слышу, как от его рук до меня доносится слабый запах
хозяйственного мыла, вербены и лимонной цедры…
Я открываю
дверь своей квартиры, и мне страшно от того, что я могу там увидеть.
Мне кажется, сюда возвращается только моя оболочка, а человек, которым я была
всего неделю назад, растворился где-то в утробе этого ненасытного гигантского
города, пожирающего своих детей. А может быть до сих пор бродит, неприкаянный,
по гулким комнатам моей квартиры.
Входная дверь обо что-то задевает, и, переступая порог, я
спотыкаюсь о свои апельсины, тусклой бронзой мерцающие в полумраке коридора. Я
совсем забыла, как рассыпала их в преддверии Китайского Нового года, тогда ещё
надеясь на любовь, счастье и здоровье. И своим сладким еловым ароматом,
которым, кажется, пропитался весь воздух вокруг меня, они мне дарят надежду. Я
чувствую, как её запах проникает в мои ноздри, лёгкие, пропитывая мои волосы,
кожу и одежду, и я начинаю забывать про больницу с её хлоркой, железным запахом
крови и разваренной в пыль пшёнкой с дешёвым прогорклым маслом.
Кожура апельсинов взрывается микроскопическими ароматными
брызгами, когда я снимаю с неё цедру тончайшими жгутиками, а в моём латунной
сотейнике растворяется последний кубик масла, наполняя кухню сливочным духом.
По всей квартире разносится аромат карамели, когда пирог в духовке покрывается
тончайшей запечённой сахарной корочкой, и я смотрю, как в моём старом
московском дворике дети лепят снеговика, наверное, последнего в этом году, как
раздаётся телефонный звонок.
— Янка, привет! — слышу я как всегда бодрый голос своего старого
приятеля и одногруппника с журфака Мишки. — Говорят, ты со своим красавчиком
разводишься? Мне он никогда не нравился. Молодец, что послала его подальше: все
знают, что он со своей начальницей мутит. Не теряется парень, знает, как
карьеру строить! А ты умница, что ушла оттуда, нечего им свой бесценный талант
за копейки продавать! — не замолкая, весело щебечет он в трубку, как залётный
попугайчик. — А у меня для тебя шикарное предложение. Открываем портал про всё,
чем только можно заняться в городе: спектакли, кинотеатры, магазины, клубы и,
конечно же, рестораны. Огромные планы, и у нас есть отличный инвестор. Нам
срочно нужен редактор в раздел еды и общепита, я сразу про тебя подумал! Я же
помню, как ты всегда про разные блюда рассказывала: пока послушаешь, на
килограмм от твоих рассказов поправишься, — глупо хихикает он над своей
собственной глупой шуткой, пока я уныло смотрю в окно.