Носящиеся в голове мысли
периодически сталкивались и выдавали совсем уж странные результаты. Например,
подумалось, что, может, это я виновата? Хотя в чём? В том, что этот подлый
шакал, так искусно притворяющийся львом, главным самцом прайда, больно укусил и
отшвырнул, хотя до этого обещал заботу и всё, что там полагается в семейных
отношениях? Вот уж нет! Может я и не идеальна, по каким-то там критериям, но
можно было тогда просто расстаться, а не морочить мне голову своими «люблю,
трамвай куплю…». Я же не дура, и могу понять, что ну так случается и люди друг
другу могу не подойти, разонравиться, и вообще. Но вот предательство ничто в
моих глазах оправдать не может.
Карина временно отдала
мне свою спальню и оставила, не беспокоя. Мне надо было выплакаться, и она это
понимала. Чай сладкий мне только сделала и оставила на тумбочке у кровати. За
что я была ей очень благодарна. Блистер с успокоительными лежал рядом и смотрел
укором. Но нет.
Глаза, из-за долго
непрекращающихся слёз и того, что я их тёрла, стали щипать. И надо бы пойти
умыться, но я боюсь заглядывать в зеркало. Представляю, какая я там сейчас
раскрасавица: тушь потекла, и то, что от неё осталось, наверняка создало
зловещую боевую раскраску. Хотя, боевую ли? С кем и ради чего сражаться? За
Кира? Обойдётся, предатель! Не дождётся! Не нужен!
Всё это я не стесняясь
выкрикивала в подушку. Вот уж кто всё стерпит. Даже побить её можно, не то, что
покричать в её мягкий бок. И всё же в ванну бы надо попасть. Смыть с себя всё.
Я стояла под тугими
струями воды и царапала себя ногтями. Мне хотелось вылезти из этой кожи,
которая помнила отпечатки его прикосновений. Он клеймил ими меня так же, как и
поцелуями.
Его касания запомнило моё
тело. Слишком нежное для грубых, слегка шершавых пальцев, и сейчас, скобля себя
ногтями, я только продлевала агонию, потому что это тоже было напоминание.
Острое. Неправильное. И мое тело ныло. Скучало. Кричало, что ему не хватает
тяжёлых ладоней.
Я давилась слезами
вперемежку с водой. Выть было страшно, потому что вдруг услышат, вдруг все
вокруг узнают, что меня бросили.
Карина одна знает, и даже
это — много. Её жалость с ароматом полыни, и мне хотелось бы, чтобы её не было.
Но она хорошая подруга и не может так просто закрыть глаза на моё горе.