Меж двух огней - страница 6

Она нашла меня сидящей в ванне и пыталась докричаться. Но я не слышала. В голове эхом звучали слова Кирилла:

— Ты одна такая… неземная…

— Что ты будешь помнить? — его слова будят во мне тепло и непонятную смесь яркого горячего пламени. Мне не хочется отвечать, но я цепляюсь за шустро ускользающую реальность, чтобы произнести. Честно.

— Тебя…

— И все? — в его голосе смешинки, и они касаются моих век, как искристые пузырьки шампанского. — Я буду помнить твои волосы… Слишком нежные, мягкие. И вот родинка на затылке… Ты знаешь вообще, что у тебя там родинка?

Я смеялась, потому что, кажется, он знает моё тело лучше меня. Он играет на нём, как играл бы сам Лютер или Вивальди. Слишком виртуозно. Правильно. Как симфонию расписывае по нотам: прикосновение к груди и низкий вибрирующий звук, тяжёлые ладони на бёдрах и новые аккорды, гулкие, разносящиеся по спальне.

И мне так хорошо, что после — страшно.

А теперь страх приобрёл физическое выражение.

Я путаюсь в нем, как путается бабочках в сетях безжалостного паука. И не могу выбраться. Потому что вокруг липко, холодно и до боли трещат эти нити паутины по моему телу.

Влажные волосы касаются шеи, и я вздрагиваю, потому что вспоминаю про родинку. Карина боится моего состояния и ничего не говорит. Только выводит из ванной и остаётся со мной в комнате. Душно. Сумрачно.

Мне страшно завтра с утра вернуться домой, потому что там все будет напоминать про Кирилла. И я цепляюсь за эту безжалостную ночь, чтобы хоть немного не сойти с ума. Не сейчас. Пусть это случится завтра.

Пусть я умру завтра.

Прижимая к себе его рубашку, что так и лежит на полке в шкафу. Или вот прикасаясь губами к кружке из которой пил он.

Я не понимаю, за что он так со мной?

Почему он поступил как трус. А он им никогда не был. Что случилось такого, что теперь я задыхаюсь сыростью ночи, не находя себе места в постели, где мне страшно одной. Без его тепла.

Я закусываю губы почти до крови, чтобы понять, что ещё жива. Что его измена не прорезала во мне дыру. И не выпотрошила, ведь внутри зияет кратер, который наполняется болью, страхом, тягучим, как хорошее, густое кофе отчаянием.

Выть в подушку не получается, и я сажусь на кровати. Середина ночи. Карина тихо спит в другой комнате и на меня нападает паника. Я брожу из стороны в сторону. Раскачиваюсь, сидя у изголовья, цепляю простынь ногтями и не выдерживаю.