Феодор и Флорика воспитывались в замке Синих баронов с
десяти лет. Именно тогда их поймала на воровстве Марион, и тотчас,
не оставляя выбора беспризорникам, осиротевшим вот уже пару лет,
оставила в имении. Более того, Фео и Фло, как называли их слуги,
дозволялось присматривать за Синим баронетом Михаэлем. Так,
спокойно и без особых потрясений, близнецы пережили четыре года
войны.
-Кабы у миледи проблем
из-за нас не случилось-то, - вздохнул Феодор.
Флорика промычала что-то, затем, встрепенувшись, дернула
брата за рукав:
-А принц-то хорош?
-Валлийский? Ну... рожа
чистая. Сам вроде статный, жирный, а большего не скажу, не до того
было.
-Молодой хоть? Жаль
императорскую-то дочь за дедулю отдавать!
-Ну как молодой... не
очень. Как леди Марион.
-Древний, - согласилась
сестра, накручивая прядь волос на палец.
Близнецам исполнилось пятнадцать лет. Тем, кто шагнул за
двадцатилетний рубеж, Фео и Фло тихо сочувствовали, а отметивших
тридцатилетие и вовсе считали глубокими стариками, уже пережившими
лучшие годы жизни и вполне готовыми к погребению.
-Пора во дворец
возвращаться, - тоскливо вздохнула смуглая девушка, пожевывая
кончик каштановой пряди. - Мне к ужину надо платьёв понагладить —
для миледи, для Юрты и для себя. Миледи требует, шобы мы выглядели
опрятнее и чище прочих слуг. Тебе тожа надо рожу-то перед ужином
умыть. Авось миледи тебя кликнет, а ты перед господами весь в саже
покажешься.
-Это не сажа, - обиделся
Фео, - я те не трубочист вшивый! Это обычная грязь.
Таира коротко взмахнула пальцами, отсылая от себя
камеристку. Вслед за ней последовали и прочие служанки, подбирая за
собой корзинки с цветами, ленты, ножницы и булавки. Покои тотчас
опустели, и принцесса осталась одна, разглядывая собственное
бледное отражение в большом золочёном зеркале.
Камеристка постаралась на славу, стремясь угодить в первую
очередь суровой императрице Северине, чей гнев испытать на себе не
хотелось никому. Недаром во дворце говаривали, что Северина была
единственным мужчиной в династии. Императоры, правившие до неё, и
её престарелый муж, император Торий, одной ногой уже стоявший в
могиле и давно не принимавший даже фиктивного участия в
государственных делах, оказались как один мягкотелыми, беспомощными
созданиями, не сумевшими навести порядок даже в собственном дворце.
С появлением Северины картина изменилась. Как и обострились
отношения с Валлией — не терпевшая никаких возражений деспотичная
императрица не принимала тот факт, что ставшие независимыми
несколько столетий назад валлийцы отказываются подчиняться её
требованиям.