Слова о доброй воле в связи со
вступлением в Европейский совет сразу же вогнали ее в такое
состояние, что она была готова проголосовать хоть за союз с самим
чертом.
Со скульптором было еще проще. Как-то
раз по пьяни он откровенно заявил Резакину: «Одно дело делаем.
Помогать друг другу надо. Я хапну, ты мне поможешь решение
протащить. Ты хапнешь - я тебе помогу».
И действительно помогал.
С адвокатом и с писателем, отсидевшим
двадцать пять лет в ГУЛАГе, было проще. Они еще ни разу не
проголосовали против прошения о помиловании.
Резакин посчитал голоса, кажется,
дело почти сделано. Началось заседание комитета.
- Сегодня на повестке дня двести
восемьдесят девять прошений о помиловании,- начал он.
День выдался не напрягный . Обычно
число дел переваливало за три сотни. Миловали почти всех, оптом,
потому что разбираться как положено, в деталях, не было ни времени,
ни желания - да и мыслей таких ни у кого не возникало. Пару лет
назад руководитель президентской охранки решил положить этому конец
и приставил к Комитету нескольких чиновников из аппарата
Президента, которые предварительно отсеивали наиболее одиозных
просителей. Эх, где он теперь, глава охранки? Где сама охранка? Где
они- те надсмотрщики? Сгинули, в пучине дворцовых интриг, будто и
не было. А Резакин и его товарищи - вот они. На месте...
- Прошение особо опасного
рецидивиста. Отсидел половину срока.
- Я - за,- представлял материалы
Резакин.- Восемь - за. Двое- воздержались. Принято... Костылев
Дмитрий Иванович, четыре убийства...
- Магнитогорский «Джек Потрошитель»?-
послышался вопрос.
- Ах эти журналисты,- усмехнулся
Резакин.- Сразу клеймо прилепят. Студент, молодой. Все впереди.
Чистосердечное раскаяние... Принято... Родионов Виктор Игоревич,
осужден за вымогательство. Без видимых оснований пресса ему
присвоила звание короля преступного Екатеринбурга. Женат, двое
детей, отбыл треть срока... Принято... Халилов Рауль Николаевич,
обвиняется в семи убийствах. Образование- высшее, кандидат
биологических наук, возраст - сорок пять лет. Чистосердечное
раскаяние... Думаю, можно помиловать.
- Но...- встрял народный артист,
который отличался несвойственной членам комиссии строгостью к
людям. - Говорят, он кровь пил.
- Большевики семьдесят лет кровь
пили!- визгливо прокричала поэтесса.