- Направо,- кивнул генерал.
Автоматчик влетел в помещение.
Генерал вошел за ним.
Лаборатория – стерильно чистая,
стекло, пластик, сталь. Двое в белых халатах резались в шахматы.
Еще один колдовал за клавиатурой компьютера. А в углу за стеклянным
столом сидел невысокий мужчина лет сорока в сильных очках. Он был
лыс, и его голова бугрилась шишками. Кожа с нездоровым зеленоватым
оттенком придавала ему сходство с ящером.
Завидев гостей, он посмотрел на часы
и кивнул:
- Почти вовремя
- День добрый, ученые, - произнес
генерал.
- Здра… - один из шахматистов
приподнялся и тут же получил пулю в живот.
- Простите. Ничего личного. Так
надо,- с этими словами генерал и всадил пулю в грудь второму
шахматисту.
Человек за компьютером оторвался от
клавиатуры и заворожено уставился на тела своих товарищей.
«Ящер» встал из-за стола, подошел к
распростертым телам, брезгливо ткнул одно носком ботинка.
- Мусор человеческий, - он повернулся
в человеку за компьютером. – А вы, Парфентий Васильевич, нам еще
пригодитесь. У вас светлая голова.
Тот закивал, не отводя от своего шефа
округлившихся испуганных глаз.
- «Дача» наша, добрый наш доктор,-
сообщил генерал.
- Наконец начнется нормальная работа.
Без соплей.
- Это я вам обещаю,- усмехнулся
генерал...
***
Шампанское в тот вечер оказалось
прекрасным, а вот вино подкачало -походило на какую-то бурду,
выдаваемую за грузинские марочные вина, которой полны все ларьки.
Стол был обычный - легкие закуски, икорка, пирожные. Люди пришли
сюда не наедаться, а поговорить о высоком, можно сказать, о вечном.
Ну и решить кое-какие свои шкурные проблемы. Куда без этого?
- Недурственно,- произнес Самуил
Бенедиктович Резакин, допивая второй бокал шампанского и стряхивая
его капли со старого свитера, который он носил лет десять и который
стал основой его имиджа - в нем он появлялся и в правительстве, и
на телевидении. Этим свитером он как бы намекал- мол, не встречайте
по одежке, перед вами человек, который имеет право одеваться как
Бог на душу положит. Перед вами не фирмач какой-то, а художник.
- Первый раз на такой тусовке,-
восхищенно прошептал входящий в моду и получивший свою программу на
телевидении поэт.
- Будешь держаться молодцом - так не
в последний, - снисходительно произнес Резакин, и, заложив вираж,
стал пробираться к более достойным собеседникам.