Мама выплыла в столовую в торжественно-алом платье. Избалованная
единственная дочь, воспитанная в роскоши, она любила наряжаться,
развлекаясь тем, что примеряла на себя новые роли. Вот только
теперь у нее осталось только два выходных платья, которые она
меняла каждый день, дополняя образ то платком, то цветком, то
самодельной брошью. И в обоих этих нарядах ее уже видели другие
семьи. Собственно из-за этого мама и не сопровождала нас вчера —
нельзя было дать обществу даже намека на удручающее финансовое
положение семьи. Мое вчерашнее голубое платье было сшито в кредит,
а украшения и вовсе взяты в аренду на вечер.
Кто бы несколько десятков лет назад мог подумать, что
влиятельный род Золотистых может так быстро обеднеть? Еще лет
тридцать назад, я бы расхохоталась на такое заявление, приняв его
за глупую шутку. Теперь не смешно.
Несколько минут за столом раздавался только негромкое бряцание
серебряных вилок. Помню, когда-то они были позолоченными, но теперь
острые зубцы сияли совсем холодным блеском. Я вспомнила о
серебряных пуговицах на белом...
Еще и моргнула!
— Ты выглядишь иначе, — непринужденно проговорила мама, первой
нарушая тишину.
Ожидая ответа от отца, я подняла глаза и тут же поймала на себе
пристальный взгляд — мама обращалась ко мне. В ответ сдержанно
пожала плечами. Рассказывать правду о своем внезапном наваждении я
не собиралась ни ей, ни кому-либо.
— Как — иначе? — поинтересовалась, предполагая, что внешне могла
отечь от лошадиной дозы принятого уже глубокой ночью
успокаивающего. Вилкой я подцепила кусок картошки, принявшись с
деланным равнодушием жевать.
— Рассеянной. Будто твои мысли далеко от дома, — легко заключила
мама и бросила внимательный взгляд на мою полупустую тарелку. — Ещё
и не ешь толком.
— Чтобы платье не разошлось по швам, — ворчливо проговорила,
мысленно проклиная материнскую внимательность. Отец, например,
ничего не замечал, и сейчас вопросительно приподнял бровь. Я
почувствовала его изучающий взгляд.
— Моя бутылочка с нервокрепительным внезапно испарилась.
Интересно, куда? — заметила мама. Сегодня она играла роль
дознавателя. И играла отлично.
«Бездна!»
В далеком-далеком детстве я мечтала о... своем волке. Не собаке,
а именно о косматом, ушастом, сером волке. Это очень нестандартное
желание для молодой драконессы, поэтому меня как могли
отговаривали, даже ругали; предлагали завести более аристократичных
животных: собак, кошек, лис, птиц... Ничего не помогало, я желала
только волка, именно волка. В тот день, когда отец открыл дверь,
строго посмотрел на меня и вытянул из-за спины грозно ворчащий
серый комочек, я испытала самое большое, самое неповторимое счастье
за всю свою жизнь. Волчонок стал для меня чудом, которое сбылось. С
тех пор прошло больше ста лет, и до этого дня я думала, что не
испытаю подобного чувства.