Я принялась старательно
выметать мусор из первого попавшегося угла. Не знаю, когда Захарий последний
раз тут прибирался, но грязи оказалось даже больше, чем мне думалось поначалу.
Сдвигая в кучу плоды вчерашней попойки, я нашла отличный кусок половицы, на
который сгребла ближайшие ко мне черепки и щепки, чтобы вынести в мусорный бак,
ну, или куда тут обычно складывают отбросы. Вот только выйдя на улицу и
оглядевшись, выяснила, что склад мусора здесь… везде. Дом Захария стоял не
просто на отшибе, а на приличном расстоянии от окраины города, и ведущая к нему
дорога, если вообще можно так назвать две длинные выбоины в земляном месиве,
словно постовыми сопровождалась то тут, то там помойными горками.
Куда-то я не туда попала,
это точно. И если с отсутствием жениха голубых кровей и королевского дворца еще
можно смириться, то жить вот в таком местечке – пожалуйста, увольте! Сейчас
приберусь в благодарность за ночлег, сварю обед и пойду искать работу поинтереснее,
а место проживания поуютнее. Уверена, негостеприимный Захарий только рад будет.
С еще большим рвением я взялась
выгребать мусор. Фрагменты бывшей посуды и порядком поломанной обстановки – на
выброс. Самодельные кружки – на барную стойку. Целую мебель – к стене. Тяжелая
скамья будто приросла к полу и не желала ни в какую двигаться с места, поэтому
я обошла ее с другой стороны и… принялась жадно хватать ртом воздух, пытаясь
хоть глоток пропихнуть в легкие. На полу под столом лежал мужичок в луже крови.
Желто-зеленое одутловатое лицо застыло восковой маской в мучительной гримасе,
дыхание отсутствовало, а конечности раскинулись под неестественным углом.
Я протянула два пальца к
сонной артерии, пытаясь нащупать сердцебиение, но лед чужой кожи ясно дал
понять, что жизни здесь нет, и спутал в голове оставшиеся мысли. Меня накрыла
паника. Бежать! Куда? Звать на помощь! Кого? Мама!
В один прыжок отскочила к
входной двери и, набрав в грудь побольше воздуха, выпустила вместе с именем, как
считала на тот момент, спасителя.
- За-аха-ари-ий!
Свою ошибку я осознала в
ту же секунду. Недовольный амбал кубарем скатился с лестницы и влетел в зал.
Смотреть ему в глаза было откровенно страшно. Мысли заметались словно сонм
испуганных бабочек. А что если это он пришиб беднягу, который лежит под столом?
Говорил же дед Матвей про какие-то убийства в городе. Я, выходит, нежеланный
свидетель? И что теперь со мной будет? Закопает в одной из мусорных куч на
дороге? Интересно, сколько там уже похоронено народу? Вспомнит ли обо мне дед
Матвей, когда спустя длительное время окажется здесь снова проездом? И даже
если да, станет ли искать случайную попутчицу, которую по доброте душевной
пристроил на работу к старому приятелю?