Вот такой казус… Петров умирает.
- Серега, еще раз с Днюхой, хотя я
помню, что этот день не отмечается, но через год покутим
обязательно, плевать на твою верность Катьке, нельзя быть таким
правильным! – обратился ко мне ближайший друг и соратник -
начальник службы безопасности Носов Кирилл Николаевич – просто Нос,
или как Катя его зовет «Носик».
Это мой верный Санчо Панса, который
был и во времена невзгод и в периоды борьбы, разделял он и успехи,
и временные неудачи. И сейчас партнер и друг все еще пытался что-то
сделать для меня, уговаривал на авантюру. Странно это было, Нос
всегда был прагматиком и даже под миномётным обстрелом Бога не
вспоминал.
– Я пробил этого Шамеса. И могу тебе
сказать, что ни-че-го не могу сказать.
- Нос, ты гонишь! – со своим боевым
товарищем по жизни мы часто молодились и обращались друг к другу по
«поганялам», мешая нормальные слова с феней и разным сленгом.
Это расслабляет после всех
мероприятий на высших уровнях, где и на хрен посылают так, что
некоторая женщина за всю свою жизнь лучшего комплимента не получит.
Всем и всегда нужна разрядка.
- Да, не в том дело! Подключил и
админресурс, пацанов даже некоторых потревожил. Есть некоторые
сведения по объекту, но, опять же – все чисто.
Носов быстро отпил воды из бутылки с
этикеткой «Перье», что стояла рядом с моей больничной кроватью.
Жара стояла на улице, действительно, знойная. Это мне в люксовой
палате с кондиционером комфортно, а Нос только зашел из душного
коридора клиники, в которой за те деньги, что я дал, могли на
каждом квадратном метре установить отдельные кондиционеры.
- Не томи! – прошипел я, моя жизнь
может зависеть от информации, а он тут мхатовские паузы исполняет.
Новая соломинка, когда уже летишь в пропасти.
- Есть чудесные исцеления, с которыми
связано имя Шамеса, заграницей в основном, но и у нас… Липского же
ты знаешь? – еще одна пауза от Носова, но сейчас необходимая, чтобы
в голове сложился пазл.
- Понял, давай этого Шамеса на
завтра, я домой к вечеру уже отправляюсь – умирать, - ухмыльнулся
я. – Нет, лучше дай его телефон, сам позвоню, чего тянуть, времени
как раз-то у меня и нет.
Нос ушел, оставив меня
рефлексировать.
Шестьдесят два года – это много или
мало? Для меня, конечно, мало, - еще не знал шестидесятилетнего
человека, который бы сказал: все, хватит. Вот девяностолетних, или
некоторых за восемьдесят уже может клонить усталость от жизни, или
чаще от своих болячек. Но не в шестьдесят два. Поэтому и цепляюсь
за жизнь. И сейчас, все опробовав, подвязываюсь на дорогущую
авантюру. Такое «лечение» обойдется мне в треть состояния.