И тут, после озвучивания такой суммы
опять остро встает вопрос: а на кой леший я должен жить, если это
самое состояние, при грамотном подходе спасет тысячи людей? Как не
пыжиться считать себя хорошим человеком, но цинизм и эгоизм в
истории человечества всегда бьет гуманизм и романтику. Может не
всегда, и не везде, но часто. С другой же стороны, не станет меня,
компания может разориться, так как Катька тянет ее с надрывом,
накроются все социальные проекты. Между тем, мои капиталы сыну не
нужны, он стал военным и деньги считает мусором – идейный, горжусь,
но и порицаю, обожжется еще в жизни, когда придется вылезть из
окопа и столкнуться с многогранностью реальности.
У меня же только благотворительных
фондов три, да большой реабилитационный центр для онкобольных
детей. Так что не нужно мне умирать.
- Алло! Илларион Михайлович? Жду Вас
сегодня, - Петров набрал номер своего «последнего шанса». – Будьте
готовы к предметному разговору.
Я сбросил разговор со своего не
совсем патриотичного айфона и принялся изучать бумаги. Прожженный
материалист, не верящий не в черта, ни в Бога, и уж тем более не в
перенос здоровья неведомыми силами и омоложение, я готовился уйти
из этого мира. Нужно проработать все контракты, обезопасить бизнес,
насколько это возможно, часть активов перевести в офшоры на сына,
даже вопреки его желанию, часть на жену, которая точно не справится
с удержанием капиталов, нет у нее возможностей, да и характер…
«Илларион Михайлович» пришел в палату
уже через час после звонка. Я за свою, пусть и не такую еще долгую
жизнь – шестьдесят два года не возраст, научился видеть людей, как
я надеюсь. От этого типтичка, который топтался в дверях палаты и
пытался лебезить, шел очень неприятный душок, даже вонь
шарлатанства. Но уровень безопасности и защиты информации у той
организации, что он представлял, преодолел все мыслимые значения.
Если бы не последний довод невероятной скрытности, то был бы бит
этот Шамес по его шарлатанской физиономии.
- Виктор Семенович, - обратился я к
посетителю, наслаждаясь всей той гамме эмоций, которые мельтешили
на лице Шамеса. Это было его настоящее имя.
- Вы… вы… знаете мое имя? Но как? –
пролепетал Виктор Семенович.
Для Шамеса, который был уверен, что
никто и никогда не мог узнать, кто именно скрывается за многими
ликами, стало шоком услышать собственное имя от кого-то, кроме
дочери. Виктор Семенович был уверен, что конспирация у тех людей,
которых он представляет, настолько абсолютна, что и лидеры
государств не в курсе существования организации. И менеджер,
который отвечал за поиск и реципиентов и доноров боялся за свою
жизнь, так как раскрытие личности Шамеса сулило его ликвидацию.