Искоса я отметила, как мужчина
скривился, словно от зубной боли, и довольно
усмехнулась:
— Но можно это решить и
полюбовно. Да, Фил?
Тот сощурился, беззвучно
пожевав губами, словно проглотил ругательство, но в глазах его
мелькнуло нечто, похожее на уважение.
— Ладно. Но, без обид,
детектив — под моим надзором. Идёт? — спросил он, подбросил ручку и
ловко её поймав, вернул в стаканчик с писчими принадлежностями. — У
вас есть примерно час, прежде чем мне придётся закрыть контору и
отбыть... по делам.
«Ха! Выкуси!»
— Разумеется, — я кивнула с
достоинством, и любезным жестом указала на дверь. — После
вас.
Филипп пробормотал что-то
подозрительное похожее на «шельма!», но слишком тихо, чтобы на это
имело смысл реагировать. После чего вытащил из кармана кольцо с
единственным ключом, и, наконец-то, впустил меня внутрь кабинета
Сонга.
За дверью с большим
молочно-мутным стеклом расположилась комната, едва уступающая по
размеру «рабочему» пространству.
Тон кабинету задавал огромный
деревянный стол того типа, который любили многие бизнесмены,
пытающиеся казаться очень важными и очень состоятельными. Этот факт
был весьма двояким: с одной стороны он мог характеризовать самого
Сонга, а с другой — лишь его желание соответствовать ожиданиям
клиентуры. За столом громоздилось тяжелое кожаное кресло,
роскошное, если не считать нескольких неявных потертостей тут и там
и ненавязчивого чехла на сиденье. За спинкой кресла располагалось
окно, закрытое плотными портьерами. По расположению дома было
понятно, что окно это выходит в переулок, заметно менее
презентабельный, чем улица, и толку от него немного — разве что
использовать его, как запасной выход... Хотя, судя по присохшей в
уголках рамы краске, это окно не открывали никогда.
Я прошлась по помещению,
медленно поворачивая голову из стороны в сторону, во многом
полагаясь на любимое мной периферическое зрение. Всякие важные
мелочи, царапины, оброненные улики и всякие подозрительные тени,
как правило, оказывались замечены именно таким образом.
В кабинете так же нашлись
сейф, несколько стеллажей красного дерева для книг, между которыми
на стене висел календарь на год с множеством пометок красным
карандашом, и ряд металлических картотечных шкафов с ящиками,
выделявшийся на фоне общей помпезности серой, местами облупившейся
на углах, краской.