Дзеян хитро щурится:
— Скажите, пожалуйста, спасся он так! Можно подумать, у тебя в
бою из ран кровь течёт!
— Где у меня не течёт — у ополченца льётся.
Тут до Шишагова доходит, что именно сказал кузнец.
— А ты откуда знаешь?
— Как же, в наших краях оборотней никто до тебя не видел. Один
ты такой? Хватает и у нас. Только наши, зверея, теряют голову,
потому и не живут с людьми. В лес уходят. Не знал разве?
— От тебя первого слышу. Нет, Кава детям что-то такое
рассказывала, так ведь это сказки…
— Кава не часто сказки сказывает, больше былички говорит. А ты,
значит, не поверил. Зря. Она, конечно, мастерица языком кружева
плести, но врать не обучена.
Роман решает свернуть со скользкой темы — потом разберёмся со
сказками, не спеша.
—Ты про доспех слушай. В панцире, хоть и кожаном, шальная
далёкая стрела даже со стальным наконечником не убьёт и не ранит,
доспех ослабит любую атаку. Чтобы его пробить, нужно особое умение,
или сильный удар, а он всегда медленнее простого — отряд в броне
дольше живёт в бою, чем те, кто выходит на рать в одних рубахах.
Была бы возможность, я бы обрядил в панцири всех вильцев, да не в
кожаные — стальные. Нравится мне ваше племя, обидно будет, если
такие люди погибать станут.
— Где это ты столько стали возьмёшь, хотел бы я знать, — буркнул
кузнец.
***
К концу второго месяца занятий Роман больше смотрит, чем
показывает — ополчение работает само, под командой своих старшин,
вязи соревнуются в выучке с соседями. Стараются. Роман пообещал
отдать победителю негласного соревнования свой щит, судить спор
ополченцев взялись дружинники.
— Смотреть на них забавно, — сказал как-то Роману Лукан. — Но
ведь достань любого из этой кучи, как был мужик с топором, так и
остался. Сильно ли им поможет твоя наука, доведись сойтись с
настоящим врагом?
— Может статься, увидим ещё. Хотя лучше бы не видать.
— Чего так? Зачем учил тогда?
Роман вздыхает:
— Войну не люблю. Поэтому и учил.
— А-а… тогда понятно, — на всякий
случай решает согласиться дружинник.
Дождаться окончания «партизанских сборов» Роману не
довелось.
Он как раз осматривал длинный бронзовый винт, искал дефекты
литья, когда в кузницу протиснулся Савастей. Шишагов, перед тем как
поздороваться со жрецом, вытер руки ветошью, положил отливку на
стеллаж рядом с деревянным шаблоном. Жрец ответил на приветствие,
внимательно рассмотрел два одинаковых с виду винта – липовый и
бронзовый.