***
Растолкав нахальные серые мордашки Этайн вытерла руки о
передник, пошла к забору, у которого ждёт её Ромхайн.
— Стригунки здоровые, все четверо. Мелкие, но крепкие. На них
сена не жалко. Тора сразу нужно пускать к кобылам, ему Вальки мало.
Одна кобыла больна, хромает, и суставы на ноге горячие. Может и
зашибла, но возиться не будем — пустим на мясо. Можно было и больше
десяти отобрать, Тор жеребец славный, он и полтора десятка кобыл
покроет.
— А телят ты зачем оставила? Такие коровы молока дадут, как
коза. На мясо?
— Бычки молока не дают. Ты собирался пахать землю. Пара крепких
волов для этого лучше, чем четыре таких лошади.
Ромхайн отвечает, а сам краем глаза следит за недалёкой опушкой
леса:
— Хорошо, что ты у меня есть, умница и красавица. Я про волов не
подумал, наши крестьяне на лошадях пахали, — и, тем же голосом: —
Не вылезай из-за забора. Укройся за мной. Если там враги, беги к
реке и за кустами вдоль берега лети домой.
Потом в лес, громко:
— Долго прятаться будете? Я топот услышал, ещё когда вы через
овраг перебирались!
Выходят. Не сканды — издалека видны голые подбородки и
смыслянские щиты. Много — под три десятка. Копья несут железом в
зенит.
Подошли, стали в ряд — хоть на парад веди. Рубахи новые,
вышитые, даже волосы стрижены. Вильцы говорят — стрехой постригли,
голова после стрижки похожа на соломенную крышу. И цвет такой же. У
многих на поясах кинжалы скандской работы. Не бедствуют ребятушки,
серебром блестят, кое у кого выставлены напоказ и золотые цацки. К
чему бы это?
— Мир в дом, хозяин! Хозяйке наше почтение! Кобырь я, это ватага
моя. А ты, Роман, и в самом деле вещун — мы ещё не выступили, а тут
уже жеребятину на угощение готовят! Дело у нас к тебе есть.
Ватажок уже не молод, за тридцать перевалило. Морщинки в углах
глаз, фигурой похож не на ясень, на дуб, что растёт посреди луга,
на приволье.
— Про вещуна врут больше, чем знают. Не ждал я сегодня гостей,
жеребят для дела ловил. Без того найдём, чем гостей покормить. За
столом и потолкуем. Прошу к жилью, пока с дороги умоетесь, пока
познакомимся — как раз угощенье накроют.
Снова бойники пожаловали. Эти умнее — подошли с уважением. Шагая
рядом с мужем, Этайн прислушивается к гостям. В ватаге два
оборотня, у обоих зверь не силён, посажен на цепь, как собака, на
волю вырывается, только если отпустят. Ни у кого чёрных мыслей в
голове нет, чего-то хотят от мужа, но не уверены, сомневаются.
Драки не будет, а накормить накормим, парного мяса после облавы
хватает. Быков и лошадей Ромхайн бить запретил, но и без них под
облаву попало много дичи. Кабанов целое стадо перебили.