По мнению бедуинов, риск — благородное дело. Кто не рискует, тот
пьет одну только воду.
Сейчас их отряд в получасе неспешной езды от поселка, и
расстояние это медленно сокращается.
Бедуины неспешно приближаются к оазису, сберегая силы для
боя.
А вот очень интересный человек. Он спокойно сидит под белым
солнцем пустыни. Он сидит на вершине бархана.
И одновременно с этим он сидит прямехонько на пути
приближающегося отряда бедуинов.
Определить возраст этого человека очень сложно. На вид ему можно
дать и двадцать пять лет, и шестьдесят, но, скорее всего, истина
лежит где-то между этими цифрами.
Это человек среднего роста. Он худощав. На нем черные кожаные
штаны, черная шелковая рубаха, черные сапоги с подбитыми железом
острыми носами и черная широкополая шляпа. Казалось бы, в таком
наряде человеку должно быть очень жарко в пустыне, но по внешнему
виду этого не скажешь. Он даже не вспотел.
Его глаза скрыты за стеклами темных очков. Рядом с ним на песке
стоит небольшой черный саквояж.
Он не смугл, и его нельзя даже назвать загорелым. Очевидно, он
провел в пустыне еще совсем немного времени и никогда не
расставался со своей шляпой.
На каждом бедре мужчины висит по черной кожаной кобуре, из них
высовываются серебристые рукояти больших револьверов.
Мужчина просто сидит на песке и пересыпает песок из одной ладони
в другую.
Сейчас для бедуинов он является всего лишь маленькой черной
точкой на вершине бархана. Но бедуины не дураки. Им отлично
известно, что на вершинах барханов не бывает просто маленьких
черных точек.
Доблестный предводитель бедуинского отряда, храбрейший лев
пустыни Джафар аль Халил ибн-Босс, ехавший впереди, остановил
своего верного верблюда и поднял правую руку. Тотчас же все бедуины
замерли за спиной своего вождя.
— Абдулла! — скомандовал Джафар ибн-Босс.
Абдулла коротко кивнул, наклонился вперед и прошептал пару слов
на ухо своему верблюду. Тот резво тронулся с места и направился в
сторону бархана с черной точкой на вершине. Остальные бедуины
остались дожидаться возвращения разведчика.
Абдулла не заставил себя долго ждать. По мере его продвижения
вперед точка увеличивалась в размерах, и скоро зоркий сын пустыни
сумел разглядеть ее очертания. Того, что он увидел, оказалось
вполне достаточно для возвращения и доклада.
— Секир башка![1] — сказал немногословный брат барханов,
занимая свое место в общем строю. — Шайтан винторез![2]