Навоевался он вдосталь, и опыту нахватался – будь здоров.
Африка, Йемен, Ирак, Афган… Керулен можно и не считать, они там
почти не воевали, так только, постреляли чуток. Зато целых две
недели – отпуск!
Прапорщик улыбнулся. Неясно даже, кто из девчонок больше ему
обрадовался – Маша или Юлька! Была у него одна болтушка, а теперь
вдвоем как насядут…
- Тащ командир! – пригнулся Кобрин. – Непорядок какой-то,
кричат! Вон, у того подъезда, где киоск!
Зенков углядел «тот подъезд» - и впрямь, толпа. Руками машут,
орут… Команду отдавать «Кузе» не понадобилось, тот сам свернул.
- «Квадрат», «Змей» - за мной!
- Есть!
Дверцы у «газона» широкие, тискаться не нужно - выпрыгиваешь в
полном боевом. При виде советских десантников толпа притихла, но
тут же зароптала снова.
- Чо ше стало? – поинтересовался Кобрин, чье знакомство с
польским языком выходило за пределы военного разговорника.
Тетки сразу завопили вразнобой, но «Змей» умудрился-таки
вычленить из ора ценную информацию.
- Мародеры! – обронил он, кидаясь к подъезду. – На третьем!
Зенков метнулся за ним, следом затопал «Квадрат».
Все квартиры в «фаловце» выходили на общую галерею, что тянулась
снаружи. Справа открывался проспект, слева пестрели десятки
дверей.
- Номер… Да вон!
Тонкий визг донесся из распахнутой двери, тут же обрываясь
жалобным дребезгом битой посуды.
- Курва маць! – рявкнул голос погрубее.
Перехватив «калаш», Зенков ворвался в квартиру. Везде валялась
одежда, газеты, осколки фаянса. Маленькая женщина жалась в углу, а
рядом с опрокинутым столом раскинул руки здоровенный мужик с
выкаченными глазами, блестевшими, как стекляшки. Его клетчатая
рубаха мокла кровью.
- Яцек, Яцек… - шепелявила хозяйка, рассеянно оглаживая синячище
на всю щеку. Узнав русских, она пала на коленки с костяным стуком,
причитая и воя: - Забили Яцка! То они забили!
Из комнаты вырвался громила, габаритов не меньших, чем убиенный.
В моряцком кителе, в солдатских шароварах и новеньких кедах он
выглядел бродягой или дезертиром – на вторую версию указывал
пистолет-пулемет «РАК», казавшийся игрушечным в огромных,
мозолистых ручищах.
Наверное, первым желанием громилы было заткнуть женщину – и
ствол метнулся к ней. Тут до убийцы дошло, что ненависть вторична,
а первична опасность в образе русских солдат. Дезертир ощерился,
разворачиваясь к дверям, но доли секунды Женьке хватило вполне.