– Пшел вон, – еще шире осклабился
я.
После чего сформировал Кукошонка и
ужалил им в мозг Филиппия.
Тот подпрыгнуло, будто ему в зад
вонзили раскаленную кочергу и быстро-быстро закивал бородой:
– Конечно, достопочтимый граф,
конечно. Приношу мои глубочайшие извинения. И тебе, юный наследник,
тоже…
И под удивленный взгляд солдат
ретировался из избы.
– Ну и мы, значится… звинения
приносим… – промямлил их старшОй и они тоже покинули сии
палаты.
«Кукушонок» – легкие чары внушения,
внушал лишь одну мысль и то ненадолго. Но на какое-то время мы от
общества Филиппия были избавлены.
Я посмотрел на старика.
– Силен ты, однако, червь. Меня
вызвать из небытия. Таковое мало кому под силу. Ладно. Коли обещал
помочь, помогу. Говори, что ты от меня хочешь, и я пошел.
Конкретно. Злата? Убить кого? Молодости?
На «молодости» старый Меншиков
раскрыл, было, рот, но я поспешил его разочаровать.
– …хотя, не, молодости не выйдет.
Дряхлый ты больно. Разве что сил на время прибавлю… Короче, говори
скорее и я пошел… Ы-ы-ы-а-а-а… – могучий зевок сотряс хрупкое
тельце от пяток до макушки. – Желаю поспать еще миллион лет…
– Я… я, господин, желаю лишь одного.
Чтобы род наш окреп и снова встал возле государя нашего… чтобы
изгнать чертей забугорных с Руси-матушки.
– Так в чем проблема-то? Найди девку,
забрюхать. Лет двадцать жизни я тебе еще дам.
Меншиков густо покраснел.
После стычки с местными, настроение
мое улучшилось. Жаль, конечно, что никого завалить не довелось.
Свежая кровь смертных с утра улучшает пищеварение на весь день. Но
так как я не собирался проводить в этой дыре весь день, обойдусь.
Меня ждет мое уютное небытие.
– Проблема э-э-э… в Государе. Нет его
у нас на Руси. Как ампиратор Петр исчез, так и правит непонятно
кто. На троне нынче племянница его родимая, но страной правит не
она, а кодла иностранная под предводительством герцога Бирона. Всю
державу по ветру пустили, опутали щупальцами и тянут кровь иноземцы
сратые! А в мире-то неспокойно. Поляки лютуют на границах, варвары
тартарские окраины грабят, а еще… Да ты сам выйди, посмотри.
Он указал кривым пальцем на
дверь.
Посмотреть?
Я медленно сделал несколько шагов.
Тело было чужим и незнакомым. Легким, словно пушинка и тощим. Эх,
где моя привычная поступь четырехсоткилограммовой туши?
Откинул держащуюся на честном слове
дверь и шагнул за порог, сощурившись от ярого солнца.