Мои слова попадают в цель. Сестра поджимает губы и, откинувшись на спинку стула, жмурится на миг.
— Ты ничего не будешь делать?
Улыбаюсь.
— Зачем?
— А если он и вправду лишит нас наследства?
Наследство. От этого слова начинает мутить. Неужели сестра думает, что мы останемся без всего, что имеем, если откажемся играть по правилам отца? Я уже наигрался вдоволь, больше не хочу. Деньги у меня есть, не пропаду, но Саше об этом не стоит знать. Пусть продолжает услуживать отцу, пока не надоест или наконец не повзрослеет. А сейчас я хочу поскорее покинуть то место, где находится Карина. Она рядом. Я ее печенкой чувствую!
— Если так хочешь, то подыгрывай ему. Я же предпочту вернуться в офис и работать дальше. Вечером отправлюсь в какой-нибудь клуб, подыщу себе женщину на ночь, а если не сложится, то загляну к одной из своих постоянных любовниц на пару часов. Не отцу решать, как, где и кого мне трахать.
Знаю, что мой ответ звучит жестоко, но именно эти слова самые правильные. Я таков, и таким меня сделала семья.
Разворачиваюсь, не дожидаясь ответа, и покидаю кабинет сестры. Кипятится. Затылком чую, что хочет что-нибудь швырнуть в меня, но не позволяет себе слабости. А жаль. Я бы понял.
***
Я определенно нуждаюсь в отпуске. Со всей этой заварушкой совершенно забыла про завтрак, и теперь в животе урчит так, что сотрудники уже оглядываются. Приходится заглянуть в общий холодильник и стащить чье-то яблоко. Потом куплю корзину фруктов в качестве извинения и всех в офисе угощу, а пока, поджав рукой папку, с упоением грызу яблоко и иду в сторону начальственного кабинета.
Есть парочка неотложных дел, которые Саше необходимо срочно решить.
К сожалению, я настолько поглощена своими мыслями, что не сразу замечаю, как на моем пути появляется Антон. Удивленно смотрю на него, потом перевожу взгляд на часы и понимаю, что проморгала встречу Саши и ее брата. Что-то надо делать с отдыхом и работой, найти какой-нибудь компромисс, что ли.
— Привет! — произношу громко, чтобы Антон меня услышал и не смог пройти мимо.
Вижу же по нему, что явно игнорирует, потому что мои слова его задели. Взбесился тогда, аж раскраснелся от гнева, да и я хороша, ляпну, что на ум придет, а потом расхлебывай. Но я такое себе могу позволить только с Воронцовыми. Саша — моя подруга, Лёша — просто Леша, а Антон — моя ахиллесова пята. Аж морщусь, стоит подумать о собственной слабости.