«Траур! Силы небесные, что таить? На сердце у меня печали нет! Более того, я отчаянно рада, что муж отправился к праотцам! Я давно желала ему смерти. А уж после того, как узнала…» — страх мелькнул на лице Александры.
То, что она прочитала в найденном недавно дневнике матушки, было столь ужасно, что даже думать об этом не хватало душевных сил. Должно быть, она была совсем уж на грани, если решилась высказать все это Василию. То, что последовало за этим, превзошло даже то, что она в страхе представляла себе, когда шла в его кабинет.
Александра судорожно вздохнула и, вдруг почувствовав на себе чей-то взгляд, вскинула голову. В дверях стоял огромный человек в просторном темном пальто. Руки в карманах, отчего квадратные плечи сутулятся. Черный шелк повязки скрывает один глаз. Тот самый следователь, которого называли... как же? Лихо! Лихо Одноглазое!
Должно быть, Александра произнесла это вслух, потому что твердые губы незваного посетителя дрогнули. Он отбросил со лба темно каштановые непослушные пряди и заговорил низким, неожиданно музыкальным баритоном:— Прошу прощения за вторжение, Александра Павловна. Поверьте, я стучал, но вы, должно быть, не слышали.
Александра могла бы поклясться, что никакого стука не было. Как давно здесь эта ищейка? Ее меньше всего заботило то, что он мог увидеть, как она одевается. Но разговор с нянькой!
— Позвольте представиться — Иван Димитриевич Чемесов. Я буду вести расследование убийства вашего мужа. Простите... — Он увидел, как графиню передернуло.
— Все в порядке.
— Тогда расскажите мне, что произошло этим вечером.
Александра пожала плечами и опять поморщилась — все еще было больно. Ей показалось, или во взгляде полицейского мелькнуло сочувствие?
— Мы разговаривали. Я уже собиралась уходить, повернулась к двери, когда услышала выстрел.
— Вы сразу поняли, что это выстрел? — темная бровь сыщика, не прижатая черным шелком повязки, задралась вверх под каким-то немыслимым углом, сразу придав его несколько грубоватым чертам что-то демоническое.
Александра поняла, за счет чего так получалось — бровь была разделена старым, уже давно поджившим шрамом, который переламывал ее почти пополам. Усилием воли заставив себя собраться с мыслями, она заговорила:
— Сразу? Да, конечно. Вы, должно быть, еще не знаете — моя семья родом с поверхности. Отец был заядлым охотником и имел великолепную коллекцию оружия. Как вы понимаете, он много стрелял.