Подобравшись поближе, он притаился.
Стоял недвижимый, невидимый – серая жёсткая шесть практически
сливалась по цвету с камнем, за которым он прятался. Мелкие грызуны
выползи из нор и суетились у самого его хвоста, не видя Грея, даже
не догадываясь, что его длинное, сильное тело – не камень. Простая
добыча, к тому же, приличный в его положении перекус, но Грей
проигнорировал мышиную возню – он весь превратился в слух, зрение,
обоняние и терпенье. Это было не сложно, ведь терпенье – первое,
чему Мать учит детёныша – жди.
Не успел Ночной Глаз открыться на
небе, как он уже кое-что узнал. Грей был прав, он набрёл на логово
двуногих. Из норы по многу раз выбегал, а затем вбегал детёныш,
шумел в окрестностях и резвился. Грей подумал ещё - ничего не
боится! Видно, за ним большая семья. Иногда выходила самка, они с
детёнышем перекликались голосами высокими, как у крыланов, и делали
непонятное, и рылись в земле, и игрались в охоту. Но больше никого
Грей не насмотрел и не насчитал. Где самцы с грубыми голосами и
громом, их воины? Где другие Матери с потомством? У этих он не
видел даже когтей.
Ночью двуногие, вместо того, чтоб
идти на охоту, укрылись в логове, наверное, спали. Он побродил по
округе, нализался росы и подкрепился чем луг послал – теми же
мышами и кочами. Обнюхал всё, что мог, ни на миг не теряя
бдительности, но из логова больше никто не вышел. Грей расслабился
и чуть не проворонил опасность – огромную крылатую тень, совершенно
бесшумную в ночи. В самый последний момент увернулся от удара
огромных изогнутых когтей ночного крылана и клюва, полного острых
зубов. Муст без гейма – просто добыча, кусок мяса. А мясо должно
прятаться, если не хочет, чтоб его сожрали. Грей петлял в густой
траве, уходя из-под ударов крылатого хищника, запутал его и сбежал,
потом забился в щель между корнями, там угрелся и до утра
подрёмывал. Отдохнул прилично.
На второй день расслабился. Он уже
открыто прогуливался и ловил мышей вокруг своего камня – детёныш с
самкой были невнимательны и не видели его. «Для семьи оба – плёвая
добыча, - с презрением думал он. – Они пасутся словно
неповоротливые сайсы, а бегают хуже». Он подобрался ещё ближе,
почти не скрываясь, а его всё так же не замечали. «Скоро я у них
под носом разгуливать буду, - кичливо подумал он, - а они меня не
учуют! Нелепые враги…»