Внезапно он
вспомнил, что у Филиппа вот-вот будет день рождения. Четырнадцать —
время совершеннолетия для Релингена, тут простым подарком не
обойтись. Но хорошо все же иметь дело с человеком, привыкшим
угождать принцам. Мэтр тотчас сообщил, что готов за какие-то десять
дней изготовить для его высочества юного принца великолепный
охотничий комплект: ружье и арбалет с футлярами и чехлами и даже
охотничьей сумкой в тех же узорах. В ответ на невысказанный вопрос
рассыпался в уверениях, что его высочеству не о чем волноваться.
Дон Родриго де Толедо, первый министр его католического величества,
не далее как о прошлом годе заказывал два таких комплекта для своих
сыновей, в смысле — для сына и крестника, так что секретарь дона
Матео де Бисагры даже лично написал ему благодарность от имени
своего господина, и если его высочество регент сомневается в его
словах, он назавтра же принесет бумагу с подписью юного принца… в
смысле дона.
Александр
подумал, что дона Матео для него в последний месяц уже как-то
слишком много и милостиво заметил, что верит на слово, а столь
ценный документ не стоит трепать без нужды. Лучше заключить его в
достойную раму, да и повесить на стену как доказательство своего
мастерства.
Оружейник
просиял, а Бретей понял, что в своем одичании от посольского
заточения невольно подсказал мастеру хорошую идею и даже заложил
основу новому римскому обычаю.
Когда
пришло сообщение, что в порт Остии за ними пришел корабль с
достойным сопровождением, рувард Низинных земель был счастлив, как
и любой человек, вырвавшийся на свободу. Не меньшее счастье испытал
и посол его христианнейшего величества, наконец-то, получивший
возможность избавиться от гостя, и его святейшество, убедившийся,
что фламандцам и испанцам не суждено превратить Рим в поле
сражений. Их счастье было столь велико, что посол взялся лично
проводить регента Нидерландов до Остии, а его святейшество отрядил
для этой цели своего легата. Поскольку все трое, наконец, достигли
целей, поездка была исполнена радости и удовольствия. Беседы были
непринужденными, улыбки искренними, а трапезы на привалах больше
всего напоминали дружеские застолья.
В этом
счастии посол, легат и регент пребывал ровно до того момента, пока
не увидели ожидавший графа де Бретея корабль, точнее — галеру.
Общие чувства выразил сопровождавший руварда со своими «китобоями»
Мартин: