Мысленно он
просил прощение у друга, вынужденно выставляя его недалеким
тщеславным болваном, но другого выхода не было. Да и говорить
Генриху о письме дона Матео де Бисагры было опасно — Жорж-Мишель
слишком хорошо знал кузена и представлял, какие подозрения можно
вызвать в короле, всего лишь упомянув о письме бастарда первого
министра его католического величества к французском
генералу.
— Только
все эти люди набились во дворец твоего братца вовсе не для того,
чтобы с почетом принять регента Низинных земель, а для того, чтобы
его убить и не оставить ему ни малейшего шанса! — самым жестким
тоном договорил принц.
— Тогда
почему же он жив?! — взорвался король.
— Потому
что я подбираю для охраны кузена правильных людей, —
спокойно ответил Жорж-Мишель. — К примеру, бывшего испанского
адмирала.
Генрих
уставился на кузена в таком изумлении, что в другой ситуации
Жорж-Мишель непременно бы рассмеялся.
— Да где ж
ты его нашел?! — вопрос короля прекрасно дополнял его
взгляд.
— Как где?
В Релингене, конечно, — Жорж-Мишель скрестил руки на груди и
непринужденно облокотился о стену кабинета. — Он служил еще моему
покойному тестю.
Его
величество только покачал головой и что-то пробормотал о
везунчиках. Жорж-Мишель не счел нужным опровергать
кузена.
— Так вот,
этот человек постарался обратить на себя внимание Ангулема, —
продолжил свой рассказ принц, — и в результате тот сделал очень
логичный, но полностью ошибочный вывод. Он даже принялся
оправдываться перед адмиралом, уверять, будто произошла ошибка и
Тассис все напутал…
— Опять
Тассис?! — взвился Генрих де Валуа.
— Да-да,
опять он, — подтвердил Жорж-Мишель. — Тебе не кажется, что пора
выслать его из Франции? Он ведь обнаглел.
— Как?! —
король раздраженно дернул плечом. — Мы же не поймали его с этим
заговором, а арестовать в Провансе Ангулема не легче, чем
арестовать в Тулузе Дамвиля.
— Не
обязательно арестовывать, — усмехнулся Релинген. — Вызови его для
отчета — а то ты никогда так не делал! Он ничего не заподозрит… В
крайнем случае решит, будто все дело в жалобах твоей бывшей
подружки — с кем не бывает. А вот когда он приедет… — его
высочество на мгновение замолчал. — Впрочем, не мне тебя учить. Что
— в Бастилии больше нет уютных, но надежных камер для принцев? —
Жорж-Мишель вновь скривил губы. — Когда у твоего братца под окном
будут сооружать эшафот, а стол будет украшать стопка бумаги с пером
и чернильницей для признаний, он живо начнет писать. Эшафот — это
очень весомый аргумент. А с признанием Ангулема ты вполне сможешь
избавиться и от Тассиса. Смотри сколько выгод. И никакой
огласки!