Все шло,
как они и предполагали.
Вид
немолодого простоватого адмирала одновременно удивил и успокоил
Генриха. Этот человек не мог быть опасен. Этот человек не мог
лгать. Больше всего отставной адмирал напоминал тех больших и
верных псов, что сторожат дверь, ведущую в покои хозяина, с охотой
греют хозяйские ноги, а потом, не издав ни звука, героически
умирают и как величайшее благо почитают доползти до какой-нибудь
хозяйской вещи, чтобы именно на ней испустить дух. Генрих ценил
подобный тип людей и сейчас, когда этот моряк с лицом крестьянина
почтительно стоял перед ним, не мог не любоваться образцовым
орудием, которое подобрал Жорж. Обращаться к такому человеку на
«вы» было глупо, и потому Генрих заговорил просто и снисходительно,
как бы мог говорить со своим слугой.
— Скажи,
э-э-э, приятель… — его величество обнаружил, что забыл имя
адмирала, но, в конце концов, это было не так уж и важно, — я
слышал, будто ваше путешествие по морю было полно
опасностей?
Мартин
почтительно поклонился.
— Море есть
море, ваше величество, — с крестьянской покорностью ответил он. —
Нас здорово потрепал шторм, но — слава Пречистой Деве! — его
сиятельство адмирал Альтовити прекрасный моряк.
— И регент
Бретей ничему не удивился? — продолжал любопытствовать
Генрих.
— Его
милость сухопутный человек, ваше величество, — со
снисходительностью бывалого моряка отвечал Мартин. — Он море-то
увидел в первый раз. Он его не знает, не чувствует и потому не
опасается. Я сказал его милости, что ничего страшного нам не
угрожает, он и поверил...
Бывший
адмирал отвечал на вопросы короля — спокойно, обстоятельно и
по-простонародному бесхитростно, не забывал через слово благодарить
Пречистую Деву и всех святых, его величество довольно улыбаться, а
Жорж-Мишель размышлял, как часто Мартин ломал подобную комедию. По
всему получалось, что не так уж и редко — адмирал бы на удивление
убедителен, и Жорж-Мишель начал понимать Александра, поверившего,
будто перед ним простой деревенский староста.
И при этом
адмирал говорил все, как есть — о море, испанцах и Провансе,
предоставил королю множество неопровержимых подробностей и
свидетельств предательства Ангулема — смотреть отставной моряк умел
— и всех этих сведений было достаточно, чтобы отправить
королевского бастарда в Бастилию и выкинуть ключ от камеры в самом
глубоком месте Сены.