Ускорение
хода галеры сыграло свою роль, и Александр почувствовал, что на
палубе похолодало. Через пару мгновений он и вовсе предпочел
переместиться в каюту.
За ужином
командующий галерами красочно повествовал о художествах губернатора
Прованса, вопреки всем аргументам отправившим его в зимнее море, а
Бретей размышлял, что по сравнению с выходками незаконнорожденного
брата короля Генриха, его друг Жорж Релинген просто
ангел.
Хотя нет,
на ангела Жорж был похож все же мало, но, в отличие от Ангулема,
был умен, честен и умел управлять провинцией. Как рассказывал
Альтовити, бастард Валуа был самонадеян и непроходимо глуп, и
принадлежал к худшей категории глупцов — он был глупцом деятельным,
постоянно лез в дела, в которых ничего не смыслил, и основательно
мешал командующему галерами трудиться.
Предложение
подать в отставку и отправиться в Низинные земли Альтовити принял с
благодарностью, однако к этой благодарности примешивалось изрядное
сомнение в том, что король его отпустит. И даже напоминание о
Сен-Люке, которого Генрих согласился оправить к Франсуа, адмирала
не утешало. Александр де Бретей признавал — Генрих не слишком любил
брата, чтобы уступать ему достойного адмирала. Но раз ему так нужен
Альтовити, стоило бы приструнить другого брата, а не устраивать
адмиралу и родственнику жизнь в аду.
Принимаясь
за бумаги в предоставленной ему каюте, Бретей задумался, как сильно
изменился за последние полгода. Еще два месяца назад ему и в голову
бы не пришло, что придется нестись в Рим, исповедоваться у его
святейшества, получать папскую буллу и платить за нее золотом.
Вильгельм Оранский выполнил данное Генриху обещание, и даже
Голландия признала Франсуа своим графом. И хотя находились люди,
готовые сделать все, чтобы рассорить французов и фламандцев, здесь
уже рувард постарался, чтобы эти попытки оказались
тщетны.
А потом в
Низинные земли явился папский легат.
Регент
Низинных земель предполагал, что беседа с личным представителем его
святейшества может оказаться сложной, но не догадывался до какой
степени. Полностью игнорируя вопросы Франсуа и делая вид, будто не
понимает нетерпения его высочества, легат заливался соловьем,
повествуя о новом календаре, на введении которого настаивал его
святейшество ГригорийXIII.
Раздраженный принц резко поднялся с места, коротко
бросил «Разберитесь, Бретей!» и вышел прочь, от души хлопнув
дверью.