- А ещё что делал?
- Он в кустах сидел! И из кустов на меня вылез!
- А ты где была?
Танька, конечно же, сообразила, что сообщать о том, что вылезала
за территорию лагеря, не стоило. И стала на ходу сочинять:
- Да с сестрой гуляла! Идём, никого не трогаем, а тут он перед
воротами. Из кустов, в смысле вылез. Вот чего ему в кустах перед
лагерем делать? Тут ни деревни, на остановки рядом нет! И в лесах
ещё не созревало ничего! Да и нет тут лесов – кусты одни. А он нас
увидел и через забор лезть стал! – увлёкшись, Танька наглядно
продемонстрировала, как маньяк перелезал через забор, используя
личный недавний опыт. – И на нас всё смотрит. Вот так, - изобразила
бычий взгляд. – А потом в карман за чем-то полез. И улыбаться стал!
– Таня растянула губы в крокодильей улыбке. – Да жирный оказался.
Застрял там, как свинья! – она сама себя осекла, понимая, что даже
для неё сейчас изображать свиные визги будет излишне. – И здоровый
весь такой! А если это педофил? И ночью теперь вернётся? А тут
дети! А он, между прочим – псих!
Танька наскочила на стол, упираясь в него обеими руками и во все
глаза глядя на зама. Который всё же воспитательной работой
занимался и вполне себе угадать некоторое преувеличение в Танькином
изложении. Но, надо признать, излагала девка складно. И насыщенно в
эмоциональном плане. И если от такой сейчас отмахнуться, то,
распалённая отказом, сейчас же понесётся сеять панику среди
неокрепших умов, на ходу привнося в историю акты каннибализма,
геронтофилии и убийства одноногих щенков. Так что взять
зарождающуюся панику под контроль.
- Подожди, а ты точно всё это видела? – вот тут
профессионализм Виталия Викторовича здорово дал маху. Потому что
оскорблённая недоверием Таня вышла на очередной виток
истеричности.
- Нет, блин! Мне просто внимания не хватает и делать нечего -
только по кабинетам вашим бегать! Вот прояви, называется,
ответственность! Что, промолчать надо было? Чтоб потом какого-то
ребёнка убили? И виноват-то кто будет – я?
Скрипнув зубами, Виталий Викторович сдался. Точно сейчас понесёт
не только про маньяка, но и про бездействие, а то и беспредел
властей. Так что, вяло махнув Таньке на стул, он снял с рычага
потёртую телефонную трубку и нажал несколько клавиш.
А Танька, довольная собой, плюхнулась на разогретый скрипучий
стул и разглядела, что на ладони у зама следы не татуировки, а
шариковой ручки. Что её окончательно успокоило.