Вообще-то, членом десятого отряда она не была – её зачислили в
более младший восьмой. Но на правах Женькиной сестры и малого
количества народу в комнате просочилась внутрь заняла подоконник. А
ещё на правах той самой мелкой, которую вроде как стыдно обижать –
не столько по возрасту, сколько по росту. Настолько невысокому, что
позволял ей с комфортом помещаться под не слишком широким и длинным
окном.
Милана с Вероникой безмолвно согласились и снова вернулись к
прерванному разговору. А Женя полезла под стол доставать
пропажу.
Стол был очень низким, поэтому высокой Женьке пришлось
покряхтеть и пару раз наступить-таки грязным каблуком на подол
длинной юбки.
Наконец, вернув косметичку, Женя снова могла усесться на
кровать. И приняться за то, что запланировала – за расчёсывание
волос. С их длиной и структурой это тот ещё квест.
Сначала нужно было снять заколку – папин подарок ещё классе в
пятом. Которая пока не потеряла актуальности: красный металлический
бантик со стразами вполне уместно смотрелся и на молодой девушке.
Потом нужно было перекинуть волосы через плечо и, сжав их в кулаке
чуть ниже шеи, начать расчёсывать кончики. Постепенно продвигаясь
всё выше. Убедившись, что все «пуки» побеждены, снова
откинуть их за спину и расчесать уже с макушки. А потом снова
перекинуть всю копну уже на другое плечо и снова пройтись по ней
расчёской.
В семнадцать уже мало кто носит такие длинные волосы – в том
числе, из-за сложностей ухода. Но Женя всё равно не спешила в
парикмахерскую. К себе с длинными волосами она за всю жизнь
привыкла, и перспектива увидеть на себе что-то вроде каре, как у
Таньки, её пугала.
- А ты волосы каким номером осветляешь? «Девяткой»? — спросила
Милана, которая, оказывается, следила за всеми хитрыми
манипуляциями.
Женя на автомате опустила взгляд на свой светлый хвост.
- Нет, - честно ответила она. – Это мой натуральный.
Милана, больше ничего не сказав, отвернулась обратно к Веронике.
И сделала вид, что не заметила насмешливого Танькиного прищура,
которая будто вместо сестры провозглашала: «Не то, что у
некоторых!».
В отсутствие Миланиной реакции, Таня приуныла. Опустила
стряхнула с короткой юбки невидимую пыль и изменила перекрёст ног,
едва-едва дотягиваясь носочками до ближайшей табуретки. Женя
упаковывала обратно косметичку, а Таня вытянула шею – так, чтобы её
лицо отразилось в зеркале на стене.