— И кругом смотрите, нет ли нигилистов! А то, вон, сегодня,
опять взрыв на улице был! Их Сиятельство Министр Внутренних дел
погибли. Да несколько прохожих ещё ранено. Вот так-то!
После этого жандармы удалились: видно, двинулись ломать павильон
Хлеба.
— Ё-моё, — сказал Иван, когда они опять были вдвоём. — За весь
день работа насмарку! Наделали дырок, сатрапы! Да сколько доски
поломали! Придётся до конца всё разбирать, да снова класть... А что
ты молчал-то, а, Мишка?!
— А что б я сказал-то? Они б всё равно не послушали.
— «Всё равно бы не послушали»... Эх ты! Этак, если ломать каждый
день будут, мы никогда не закончим!
— Каждый день они ломать не будут, — сказал Миша.
— И что?! Мне от этого легче?! — Завёлся Проскуряков, словно это
его напарник был виноват в разрушении паркета.
— Десятнику завтра утром расскажем, что приключилось. Он всё
поймёт.
— Поймёт он, конечно! Он головы нам поснимает! Мы у него и
виноваты будем, вот увидишь!
— Но они ж не только в нашем павильоне поломали, — продолжал
Миша пытаться успокоить Проскурякова.
В ответ Иван послал его по-матерному и предложил, коли тот так
спокойно воспринимает жандармские выходки, остаться на стройке на
ночь и восстановить, что было сломано. Миша, как ему подумалось,
резонно отвечал, что жандармов наслал не он, но готов остаться на
пару-тройку часов и исправить пол, чтоб десятник с утра не ругался,
но при условии, что Ваня останется тоже. Они уже готовы были
разругаться и стать врагами, когда в павильон заглянул незнакомый
мальчишка лет десяти.
— Который тут из вас Михаил Коржов? — спросил он бесцеременно,
не поздоровавшись.
— Ну я, — сказал Миша.
Он тут же занервничал. Приятных поводов отправлять к нему
посыльного на работу быть не могло.
— Невеста твоя кланяться велела, Варя Липкина. Говорит, твоя
мать помирает...
— Чего?!
— Её взрывом поранило... На Фонтанке, в Александровской больнице
для рабочих. К ней ступай...
Михаил в бессильном ужасе пошарил глазами вокруг. Что творится?
Ещё один страшный сон? Он остановил взгляд на Иване и воззрился на
него, словно взывая о поддержке и вопрошая — реальное всё или
нет?
— Ступай к ней, — ответил Иван. — Пол я сам переделаю.
Николай Львович с утра был не в настроении. Во-первых, повар
Санька забыл вовремя запечь сливочных пенок, так что и гурьевской
каши на завтрак не вышло. Пришлось довольствоваться кяхтинским
чаем, обычными расстегаями с сёмгой, холодной телятиной, булками из
пекарни мадам Дворжецкой и вареньем из крыжовника. Во-вторых дочка,
Лизонька, снова чудить начала: объявила, что желает поступить на
высшие женские курсы. Было понятно, что это она не всерьёз, а от
скуки, но всё-таки неприятно: ещё не хватало потомице гетмана
Разумовского, дочери действительного статского советника учиться
всяким глупостям заодно с сомнительными девицами из мещан!
В-третьих, убили министра Синюгина. Это был уже третий с тех пор,
как Николай Львович получил место в Совете министра внутренних
дел...