— Точно, — подхватываю, — я их даже больше, чем кино люблю,
потому что на экране тебе приходится смотреть, что там режиссер
навыдумывал. А когда читаешь, то в любом случае собираешь свое
видение. И оно всегда окажется ближе, кто бы там этот фильм ни
снимал.
— Именно! — обрадовалась Юри, — поэтому я даже по самым любимым
книгам экранизации не смотрю. Даже мельчайшей детали хватает, чтобы
разрушить атмосферу. Словно кто-то выбивает кирпичик из фундамента,
и этого достаточно, чтоб весь дом рухнул.
— Я даже из кинотеатра пару раз ушел, потому что думаю, что если
еще просижу хоть две минуты, то начну орать «ВСЕ БЫЛО НЕ ТАК,
СЦЕНАРИСТ МУДАК»… ой, — осекся я, но не потому что стеснялся
ругаться при дамах. А потому что понял, что кроме нас уже давно все
молчат.
Кажется, я не просто свернул со скрипта, а выехал на
асфальтоукладчике в чистое поле и начал прокладывать новую дорогу.
Да уж, навык скрытности еще качать и качать. Я отхлебнул чаю,
пытаясь смыть застрявший в горле комок, и покосился на Монику. Она
смотрел на меня… с интересом, но удивленной не выглядела. Тут одно
из двух — либо она плюс ко всему еще и потрясающая актриса, которой
можно “Оскаров” пачками выдавать, либо незначительные отступления
от сценария все-таки дозволяются. В последнее верилось не очень, но
сегодняшний день уже с лихвой убедил меня в том, что невозможное
возможно.
— Снимите уже комнату, — фыркнула Нацуки, — еще чуть-чуть — и вы
прилюдно сосаться начнете.
— Н-нацуки! — ахнула Юри и попыталась стать незаметной.
Получилось не очень хорошо, поэтому она опустила голову и снова
принялась яростно накручивать на палец темную прядь.
— А ты сама-то что читаешь? — обратился я к ворчливой
карлице.
— Не скажу, — насупилась она, — ты, господин романист, будешь
смеяться.
— Ну что ты, в самом деле, — успокоила ее Моника, — мы здесь для
того и собираемся, чтобы поддерживать друг друга и делиться тем,
что любим.
— Совсем как алкоголики, — вырвалось у меня.
Снова четыре острых взгляда прожигают насквозь.
— Ну знаете, они тоже друг друга поддерживают, а иначе из
рюмочной домой тяжело дойти. И делятся тем, что любят, потому что в
одиночку бухать грустно.
Тишина. Такая, что слышно даже гул энергосберегающих ламп в
коридоре.
— Странный у тебя дружок, Саёри, — наконец подает голос Нацуки,
— но если уж мы об этом говорим, то я предпочитаю мангу. Манга —
это, знаете, тоже литература!