— Как почему. Так он раньше ещё до войны с немцами, да и потом,
почитай до прихода Хрущёва, Тринадцатым километром всегда и
назывался. А уже потом, после того как у нас в колхозе, три года
подряд, кукурузу пытались выращивать, его в четырнадцатый и
перекрестил, чтоб значится несчастливое название убрать — объяснила
случайная попутчица, а следом поставила большое лукошко рядом с
собой на деревянную лавку. Откинув чистую тряпицу, она достала из
корзины свёрток и развернув газету. Затем кивнула на толстенный
шмат солёного сала, без единой мясной прожилки. — Давай-ка налетай
касатик, а то небось там откуда ты к нам прибыл, такого угощения
днём с огнём не сыщешь.
Учуяв знакомый с детства аромат сала с чесноком, я не собираясь
обижать, явно желающую поговорить тётушку, кивнул соглашаясь и тут
же положил свой малый чемоданчик плашмя на большой, таким образом
соорудив между нами некое подобие обеденного стола.
И пока я, словно фокусник извлекал финку из рукава и резал на
развороте газеты «Правда» плотное в меру сало, рядом со стопками
белых ломтиков, начали появляться свойские, варёные яички, краюха
самодельного серого хлеба, ещё тёплая, вареная картошка, свежие
огурцы, пук перьев зелёного лука и головка ароматного чеснока.
После выкладки нехитрого провианта, щедрая тётушка извлекла из
корзины длинную бутыль с молоком и выдернув из горлышка, плотно
свёрнутую газетную пробку, ловко налила мне гранёный стакан.
— Тёть, так молоко с салом, куда ж? — было возразил я, но она
отмахнулась.
— Пей касатик домашнее молоко, кушай сальце и не бойся, от всего
этого в пути тебя точно не пронесёт. Всё свойское, полезное,
проверенное временем. Ты, в своём городе такого точно не отведаешь.
Хлеб вечером испекла. Молоко парное, только с утра Звёздочку
подоила, а лучок с чесноком и огурчиками, прямо с грядок сорвала,
перед выходом и в ключевой воде обмыла.
Задавшись, я тут же накинулся на безумно вкусную еду и сразу
вспомнил летние месяцы, проведённые у двоюродной бабки в деревне,
под Рязанью. Вспомнил речку, сенокос, местных пацанов, девчонок и
танцы в сельском клубе под радиолу и гармонь.
А пока я уплетал за обе щеки и глядя из окна вспоминал свои
короткие и как мне казалось, давно забытые отрезки сельской жизни,
в голове продолжала звучать мелодия и слова песни.