— Верно. Можно закрыть доступ к небу, но нельзя лишить силы,
которая дремлет в каждой клетке твоего тела. С силой родословной
можно раскрыть истинный потенциал техники Черного вихря, которой я
тебя обучил, — гордо сказал отец. — Подними голову, Джино! Чтобы
выжить в Муэрто, сегодня ты тоже пробудишь мощь спящую в тебе.
Джино почувствовал теплоту и заботу в словах Гилберта. Так мог
говорить только тот, кто по-настоящему любит своего сына. Но ему не
давало покоя дурное предчувствие.
— Как ее пробудить? — с опасением спросил он.
— Все просто... — возникла небольшая пауза. Цепи со звоном
лязгнули друг о друга.
Джино вспомнил, что отец только что напал на него. Его дыхание
замерло. Он понял для чего это было сделано. Шокирующая догадка
зависла в сознании как звенящая пустота.
«Пожалуйста, только не говори, что мне нужно сделать это!» —
произнес про себя Джино. — «Пожалуйста!»
— ... тебе нужно будет убить меня, — Гилберт тепло улыбнулся. —
На этом твой последний урок будет считаться завершенным.
— ...
Сердце Джино пропустило такт. То, чего он боялся,
подтвердилось...
В разговоре Гилберт не упомянул свой побег, он говорил только
про побег Джино.
Джино вспомнил, что Варан сказал во время дуэли про резонанс
пустоты. Вспомнил, как Хранитель Черного неба убил своего отца, а
затем внезапно стал с легкостью убивать химер, которые раньше были
ему не по зубам. Раньше он уже видел этот способ пробуждения
родословной.
Звенящая тяжелая пустота ошарашила его голову.
Внутренний взор Джино словно покрылся пеленой, на которой
появилось старое воспоминание.
— Старик, скажи честно! Почему ты так холодно относишься ко
мне? Зачем избиваешь каждый день? Называешь сыном... но разве так
должны поступать родители со своими детьми?
— Сын, я избиваю тебя, потому что ты для меня самый близкий
и дорогой человек на свете, — глаза Виктуса заблестели.
Тогда он не понял этих слов. Воспринял их как издевку садиста
над своей жертвой. Сегодня все кусочки пазла сложились воедино.
Джино осознал, почему любящий отец с таким холодом относился к
своему сыну. Почему всеми своими действиями он воспитывал лишь
ненависть к себе.
Все было лишь ради одного момента. Чтобы сын смог без колебаний
убить отца!
Блеск в его глазах в те моменты был не проявлением страсти к
избиению, а едва сдерживаемыми слезами от причинения страданий
ребенку.