— Мне. Больно, – точно удар прозвучало, так громко и резко. – Я не знаю, как тебя понимать, если ты привыкла жить вот так? Для тебя, видимо, все в порядке вещей. А мне больно. Я не знаю, что с тобой делать. Только если это любовь, то я не готов к продолжению. Не хочу, не могу. Ожидать вечно в спину удар? Нет, увольте. Предлагаю покончить с этим раз и навсегда. Та, кто помнит лишь о себе, в ответ должна просто запрыгать от счастья. Ты рада?
Арат понимал, что его несет, что слова извергались вовсе не те, что он продумал так тщательно, но остановиться уже не мог. Он, всегда выдержанный и хладнокровный в любой ситуации, сейчас рычал на нее, чего никогда не позволял себе даже мысленно. Что за женщина? Все с ней непросто, не так, не по писанным правилам!
И в ответ так внезапно:
— Нет. Я тебя не пущу. И не жди. Ты – мой Соболь.
Этот дрожащий голос в самом деле ее? Или кто-то другой за спиной вдруг сказал эти странные слова? Что ей двигало, что?
Он сжал ладонями ее лицо, опуская к себе. Марина на шпильках была выше едва не на голову.
— Посмотри на меня! Посмотри же! Что я для тебя сейчас? Секс? Просто партнер на ночь? Мне правда нужна, скажешь ее – я останусь.
— Конечно, – отвечала Марина, глотая слезы. – Секс. Только секс. А чего еще тебе надо? Любви? Ну так я не умею любить. Даже не думай.
— Тебя мне надо, – с отчаянием выдохнул он, сам оцепенев от своего признания. – Всю. До кончиков пальцев. Вместе с твоей нелюбовью и слезами. Вот этими. И соплями этими. И сомнениями.
— Так бери. Что стоишь? Забирай всю и больше не думай.
— А рядом с тобой я и вовсе всегда идиот, – рыкнул он. Марина видела, как его затрясло. – Иначе бы здесь меня не было. Иди сюда.
И обнял. Крепко-крепко. Будто и правда забирая всю сразу. Она всхлипнула. Так давно сдерживаемые слезы – два дня она их загоняла внутрь, два проклятых долгих дня! – хлынули ручьем. Она заревела от облегчения в голос, громко всхлипывая, выползая из рук, точно гусеница из кокона, оседая у его ног, цепляясь за его брюки, уткнувшись лбом в колени – все-таки нужна ему, все-таки не бросает ее прямо сейчас! Он стек к ней, снимая с ее ног туфли и испытывая зверское желание выкинуть их в окно.
Арата охватил острый стыд – до чего он ее довел? Нет, Марина не могла быть приманкой, не могла играть на стороне Георга. Она – лишь жертва обстоятельств. Это он все придумал, привычка во всем видеть подвох.