Двойной виски со снегом. Нью-Йорк - страница 54

Шрифт
Интервал


Холл этого странного заведения был роскошен, особенно по монгольским меркам — все стены отделаны потрясающей деревянной резьбой. Скачущие на могучих конях всадники, луки, олени — охота. Он невольно застыл, разглядывая это чудо. Дерево даже в этих краях было материалом редким и очень ценным. Миловидная девушка на ресепшене, выдержав паузу, пояснила:

— Сибирская лиственница. А в парных так вообще — мореный дуб. Идите, там ждут вас, до конца и направо, — и протянула Арату плетенку с тапочками, полотенцами и еще чем-то там, поблескивавшим на дне.

Направо снова была тяжеленная дверь. Сделал шаг внутрь и едва не задохнулся. Горячий влажный воздух, пропитанный запахом трав и хвои, мгновенно сгустился в плотный тяжелый туман.

— Заходи давай, быстро!

Голос деда. Поежившись, проскользнул под полог пара.

— Ну что, обмороженный, долго мне ждать? Раздевайся, иди сюда, хей.

Послушно обнажился, скрипя зубами, содрал белье с еще остро саднящей кожи.

Пар постепенно осел, открыв взгляду Арата картину весьма впечатляющую.

Посреди круглого зала вровень с полом плескалась вода небольшого круглого бассейна, покрытого орнаментами мелкой плитки, вдоль стен — широкие и гладкие деревянные лавки. Прямо напротив входа поблескивал огнем сложенный из камня очаг с огромным стеклянным экраном. Сбоку стоял низкий кованый столик, за которым, сидя на персональной круглой лавочке, украшенной резьбой, важно возвышался самый старший Потемчин, голый, красный, блестящий от пота. Дед.

— Садись, потей. Пей. Мыться — туда, — кивнул головой на малозаметную дверь в стене справа.

Прищурился, внимательно оглядывая голого внука.

— Возмужал, Олененок. Еще не матерый, но волк. Наша порода, — и кивнул выразительно Арату в район паха.

Арат усмехнулся, вдруг вспомнив повод для их с Мариной знакомства. Наверное, да, порода. Только благодаря этой "породе" все и сложилось, разве нет? Он ей понравился с первого взгляда. Так сказать, прошел кастинг. О нет, только не думать о ней! В бане эти мысли спрятать совершенно некуда.

Дед хихикнул.

— Сядь уже, племенной жеребец. Что, так сильно ушибло?

Не знавший, куда себя деть, проклиная последними словами свое возбуждение, Арат лишь кивнул.

— А ее?

— Да. Наверное. Кто ее знает.

— И зачем ты приехал? Дело молодое — взнуздал и скачи.

Дед снова лукаво ему ухмыльнулся, прихлебывая из глиняной кружки какое-то раскаленное варево.