Дверь тихо скрипнула, открываясь. В
узкую щель просунулась рука с обломанными ногтями и синюшной кожей.
Сэм уже была готова – с её пальцев, отправляя её саму в небытие,
слетел огонь, отпугивая нежить.
Сэм без сил упала обратно на
кровать.
Тьма. Она сомкнулась вокруг неё, и
долгое время для Сэм ничего, кроме тьмы, не было.
Она заставляла себя открывать глаза –
где-то далеко раздавался недовольный писк. Она открывала глаза и
видела родное Убежище и зеленоглазого принца, про которого отец
говорил, что он обязательно придет и защитит.
Она садилась в постели, она даже
что-то говорила… И понимала, что это бред.
И опять заставляла себя открывать
глаза и делать хоть что-то в ответ на становившийся все тише и тише
писк, иногда переходящий в недовольное ворчание.
Но наны вновь отключали её сознание –
восстановление пациента пройдет быстрее при минимизации основного
энергообмена. Их наличие Яблочка не смущало.
А писк врезался в голову, причиняя
почти физическую боль, заставляя действовать даже в небытие. Глядя
в наглые зеленые глаза рыжего принца, она выговаривала ему:
– Помоги! Ну пожалуйста! Она же умрет
без твоей помощи!
Принц в ответ хмыкнул как-то совсем
не по-королевски, и Сэм замотала головой в попытке прогнать бред.
Она в отчаянии прошептала, понимая, что уже давно не слышит
писк:
– Что же ты… Не идешь…
Принц удивленно моргнул, странно
зеленея и голодно выдавил из себя:
– …еть!..
Сэм, внезапно леденея от ужаса,
поняла, что вместо принца напротив неё на полу сидит нежить и
держит в руках её Яблочко.
– А ну отпустил её!!! – попыталась
заорать Сэм, зажигая боевой знак на ладони, но огонек быстро потух,
а наны снова погрузили её в искусственную кому.
Последнее, что запомнила умирающая от
ужаса Сэм, это был голодный оскал нежити в порванной офицерской
форме Содружества и его голодное, радостное: «Еееееешшшш!» –
вырывавшееся из его глотки. Наверное, быть съеденной в
бессознательном состоянии – это лучшее, что могло с Сэм случиться.
Ведь её могли съесть и так, нежить лишена хоть какой-то эмпатии. Ей
все равно, что и как есть. Лишь бы была еда. Но все же до чего
нелепа была смерть в пасти оголодалой нежити! И Яблочко этого не
заслужила. Наверное, именно дикая обида за Яблочко, ни в чем не
виноватую, и вырвала Сэм из продолжавшегося липкого бреда – она что
есть сил села в постели, готовая драться до конца, но…