- Кто старший? – властно спросил он,
плавясь под недобрыми взглядами степняков.
- Чего надо, словен? – вперед
неохотно выехал немолодой всадник с вытянутым черепом. – Ты чего
это смелый такой?
- Да хана Шебу хорошо знаю, вот и
смелый, - спокойно ответил Вацлав. – Отъедем в сторону? Тут лишних
ушей много. Ты чего это делаешь, батыр? Почему разбой творишь?
Ромеев не велено полонить.
- Тебе-то что за дело? – опасно
сощурился всадник. – Лишняя голова появилась?
- Я княжий муж, и «Слово и дело»
скажу, если понадобится, - заявил Вацлав. – С моим караваном
полусотня охранников - консуяров идет, а они вас, кочагиров, не
очень-то и жалуют. Завидуют, сам знаешь. Они спят и видят, как вас
из патрулей подвинуть. Консуяры меня в обиду не дадут, а твой род
потом княжеский суд по миру пустит. Замаешься виры платить. Ну что,
отпустишь пацана или будешь потом хану Шебе объяснять, почему
другой род серебро зарабатывает, пока вы снова баранов пасете?
- Да забирай, - сплюнул в пыль
всадник. – Товар дерьмо. Так и норовит сбежать. Эй, Хэгу! Тащи сюда
мальчишку. Вон того! Чернявого!
Всадник повернул коня, и разъезд
вместе с полоном поехал дальше, до места стоянки, откуда рабов
погонят на север совсем другие воины. Или не погонят, продав
кого-нибудь из них на месте. Людоловы свое дело знали туго, и поток
новых поселенцев в окрестности Белграда не иссякал. Как и поток
серебра в кошели воинов кочагиров, которые милостью князя сели на
это хлебное место. Они не будут рисковать им из-за какого-то
ромейского оборванца.
- Ты зачем полез к ним? – хмуро
посмотрел на Вацлава Неждан, немолодой мужик, который ему в отцы
годился. – Мы на задании, нам в такие дела нельзя встревать.
- Да, - кивнул Вацлав. – Нельзя, но
нам кто-то из местных нужен. А у этого уж больно рожа хитрющая. На
селянина он совсем не похож. Эй, паренек! – крикнул он по-гречески.
– Домой хочешь попасть?
- Нет, - недобро зыркнул на него
мальчишка. Худой, как палка, обожженный солнцем пацан смотрел на
Вацлава исподлобья. Он, словно невзначай, поглядывал по сторонам,
как бы половчее сбежать от странного купца, который только что смог
запугать два десятка страхолюдных авар.
- Чего так? – удивился Вацлав.
- Нет у меня дома, - ответил тот,
шмыгнув носом. – И родителей тоже нет. Бродяга я, добрый господин.
Может, покормишь, раз уж от аварского плена спас? Там иногда
кормили.