- Сделаю, что смогу, - сказал
Илья. – Прикажи, князь, воды горячей кипячёной, чистого полотна и свечей
побольше. Этих мало.
Он сел на лежанку, приложил
пальцы к горлу Поповича. Закрыл глаза, привычно сосредотачиваясь. Кот едва
слышно мяукнул, спрыгнул с плеч, перетёк одним движением на другую сторону
лавки, ткнулся носом в щёку парнишки. Лизнул раз, другой, третий. Улёгся тут
же, мурлыча.
- Лечи, лечи его, Триша, -
тихонько сказал Илья. - Ты лечи, и я помогу.
Сердцебиение было слабое, едва
уловимое. Но оно было. Это внушало надежду. Теперь внутренним тайным взором он
видел рану. Нож достал до сердца, задел его. Отсюда и большая потеря крови.
Прошёл бы глубже хоть на осьмушку вершка, лежал бы сейчас владимирский мальчик
Алёша Попович мёртвым (кстати, откуда такое прозвище, что ли поповский сын?
Надо будет узнать, коли выкарабкается), и никто б его к жизни не вернул. Разве
что Иисус Христос, но у него и так все живые…
Рана на сердце продолжала
кровоточить. С каждым толчком сердца из неё выплёскивалась толика крови и
привести это могло только к смерти. Чуть раньше или чуть позже, но выжить Алёше
было не суждено. В других обстоятельствах. Тем более…
Илья сосредоточенно нахмурил
брови.
Кроме раны, светившейся
тревожным тёмно-алым светом, было что-то ещё. В жизненной силе, ауре, которой
обладал этот мальчишка, было что-то особое, не похожее ни на что и в то же
время знакомое. Тот самый, едва уловимый, нежный светло-зелёный оттенок,
который он так давно искал и не находил.
В такой цвет иногда
окрашивается небо на закате.
Ну и сама аура.
Несмотря на смертельное
ранение, была она необычайно яркой и чистой. Да, грязно-бурое пятно,
свидетельствующее о том, что жить Алёше осталось не слишком долго,
расползалось, захватывая всё новые и новые светло-зелёные области. Но расползалось
не так быстро, как могло бы. Илья-Чурослав повидал на своём долгом веку
умирающих. Ох, повидал. Этот держался лучше всех. Намного лучше. Стойкий
мальчик. Неужели…
Княжьи холопы уже притащили
новые свечи, зажгли их, и теперь в покоях было светло, как в церкви на Пасху.
Светло и жарко.
- Окно откройте, - приказал
Илья, стараясь унять собственное сердце, которое вдруг забилось так сильно,
что, казалось, его биение могут услышать окружающие. – Воздух нужен.