Изрядная доля
того серебра досталась и храброй дружине союзника Мстислава Удатного –
Мстислава Романовича Старого. Не обошли и Алёшу Поповича. Он вместе с Акимкой,
Милованом и Жданом примкнул к дружинникам Удатного, и они с двумя тысячами союзных
половцев ударили в тыл ляхам, которые уж было начали теснить дружину
смоленского князя Ростислава Давидовича.
Это и решило
исход битвы.
Это и хитрость
Алёши.
В бешеной
сабельной рубке, он посёк насмерть четверых ляхов, захватил главный польский стяг
и предложил Мстиславу Удатному поднять его повыше и держать крепко.
- Что задумал?
– весело спросил князь, знавший Алёшу ещё по Липицкой битве.
- Ляхи увидят
стяг, подумают – это их князь Лешек полки собирает, побегут сюда. Тут-то мы их всех
и переловим, как куропаток. Проще некуда.
- Ай да,
Попович! – захохотал Удатный, хлопнув себя по бедру. – Хитёр, куда там твоей лисице.
Делай! Сработает уловка – щедро награжу.
Уловка
сработала.
Ляхи, угры и
галичане потеряли в той битве только убитыми без малого десять тысяч человек и,
хотя город штурмовали потом ещё семнадцать дней, победа осталась за русскими.
Более чем в
три тысячи убитых обошлась она.
Среди них
оказались и братья Збродовичи – Жирята и Миловит. Оба погибли как герои, забрав
с собой не одного врага.
Алёша, получая
от князя Мстислава Удатного свою честную награду, вызвался отвезти долю Жиряты
с Миловитом их сестре Алёне.
- Она моя
невеста, князь, - объяснил. – Кому как не мне весть горькую передать. Ну и
гривны заодно.
- Подсластить?
– усмехнулся Мстислав. – Что ж, отвези. Будет ей к приданому.
И отсыпал
серебряных гривен щедрой рукой.
Однако не
вышло.
Алёша не смог
попрощаться с Алёной перед походом – братья заперли её на три замка сразу после
случая на пиру.
Потом
доброхоты нашептали Алёне, что Алёша чуть не убил Жировита и похвалялся перед
всеми, что живёт с ней, как с женой.
Потом пришлось
задержаться в Галиче.
Когда он
вернулся в Киев с дорожным мешком, полным серебра, первым делом отправился к
Алёне. Разговор, произошедший между ними, стал самым горьким и трудным
разговором в его пока ещё молодой жизни.
- Не пойду за
тебя, Алёшенька, - ответила она на его предложение, отводя глаза. – Бог не хочет
нашей свадьбы. Иначе он не попустил бы смерти братьев моих.
- Куда же ты
пойдёшь? – вырвалось у Алёши. Нехорошо вырвалось, не по-доброму.