Она подняла на
него синий взгляд:
- Уйду в
монахини. Всё уже договорено с настоятельницей, ждут меня там.
Алёша бросил
мешок с гривнами на пол, схватил Алёну за руки и принялся уговаривать.
Он пустил в
ход всё своё красноречие. Всю свою любовь и обаяние. Обещал, что всё у них
будет только по любви и взаимному согласию. Он никогда её не обидит. Будет
любить до самой смерти. Их дети будут самыми красивыми, добрыми и умными детьми
на всём белом свете. Под конец, совсем отчаявшись, схватил мешок, высыпал
серебро на пол.
- Вот! Это всё
- твоё! Князь Мстислав Удатный передал, за храбрость братьев твоих! Я не смог
их уберечь, прости, я вообще в другой стороне был, рубился там с врагом, не
видел их, потом узнал, когда всё закончилось.
Напрасно.
Ничего не
помогло. Ни уговоры, ни клятвы, ни гривны. Что-то неотвратимо изменилось в
Алёне после всей этой истории.
- Значит, не
любила ты меня! – крикнул в сердцах Алёша.
Ушёл, хлопнув
дверью и не просыхал две с половиной седьмицы, шатаясь по всем киевским корчмам
без разбора. Князь Мстислав Романович хотел
было сунуть молодца в холодную на два-три дня, дабы пришёл в себя, но потом
передумал. Пусть пьёт, горе топит, лишь бы не прибил никого до смерти по пьяни.
Да и прибьёт – виру заплатит. Не впервой это княжьим людям.
Бог спас, он
никого не убил, хотя троим-четверым горячим собутыльникам носы свернул и пяток
зубов выбил. Но то дело обычное, русское, - где пьют, там и бьют.
Когда же,
пропив до последней векши всё, полученное от князя Мстислава Удатного, протрезвел,
Алёна уже была за монастырскими стенами и вернуть её обратно он не смог.
Солнце
опустилось к верхушкам деревьев, швырнуло золотые лучи вдоль дороги. Алёша
очнулся от дум и воспоминаний. Вздохнул, огляделся. Впереди показался дорожный
столб. На стёсанной его части, обращённой к дороге, была выжжена крупно буква
«веди» с титлом.
Две версты до
Киева, определил Алёша. Пора бы и поторопиться, -вон и солнце на закате, и
жрать уже охота.
Он оглушительно
свистнул, поднял лошадь с шага в галоп. Через миг за ним последовал Акимка, и
вскоре два всадника и четыре лошади скрылись за поворотом.
- Двадцать –
двадцать пять тысяч? – переспросил князь Мстислав Романович. – Ты не ошибся
часом?
Ранний
весенний вечер окутал Киев холодными сумерками. Окна уже закрыты на ставни. По всей
палате горят свечи, освещая стол со снедью и жбаном мёда и троих мужчин за ним.