Между тем армия Голконды не сумела нанести ни одного прицельного
выстрела, если не считать пару пистолетных от кавалеристов. Но и
они были неудачные, так как наносились издалека, так что не привели
даже к царапинам.
Бой быстро закончился. Лишь одинокий чернокожий гуру все еще пел
свою песню смерти, пока не захлебнулся собственной кровью. Армия
Хайдарабада в очередной раз была полностью разгромлена. Природная
смелость и отчаянное упорство не могли заменить дисциплины и
выучки, что в очередной раз доказал всей Европе император Наполеон,
когда его ветераны раз за разом разметывали слабо подготовленные
огромные армии противников. Атака турецкой кавалерии захлебнулась и
рассеялась, а с нею рассеялась и абсолютная убеждённость в
непреодолимости силы господства в Декане султана Низама.
Пока конница устремилась на разведку, сипаи Виктора добивали
раненых и обшаривали тела убитых в поисках денег и ценностей.
Казалось, стая воронья, слетевшись из-за горизонта, усеяла побоище.
Дикие вопли и смех разносились по всему полю. Но в конце-концов,
таково солдатское ремесло. Ведь солдаты для того и родятся, чтобы
не сегодня-завтра свое горло подставить...
— Они лезли, как саранча, — проворчал почерневший от порохового
дыма один из сипаев Андхры, выворачивая наизнанку снятый пояс с
трупа в поисках монет. — И мы их давили, как саранчу.
Покончив с этим делом, голодные солдаты развели костры из
обломков копий и стали жарить на них вырезанные из туш куски конины
на шомполах. В это время стрелки жадно попивали воду из найденных
влаг, чтобы смыть во рту соленый привкус пороха. Всем ужасно
хотелось пить, потому что, когда раскусываешь патрон, часть пороха
попадает в рот, и содержащаяся в нём селитра сушит язык и горло
настолько, что не остаётся ни капли слюны.
Из Хайдарабада больше никаких отрядов не выходило. Там
зализывали раны, словно пойманные суровым сторожем мальчишки. А
впрочем, кто знает, что там творится, кроме самого Аллаха?
Массивные стены Хайдарабада, слепленные из сухой красной глины и
блоков рыхлого песчаника, было невозможно сокрушить без применения
осадной артиллерии. Если бы у Виктора сейчас было бы с десяток
больших пушек, стреляющих сто килограммовыми чугунными ядрами, то
за восемь часов обстрела он бы смог пробить в стенах города большую
брешь. Но пушек не было. С здешней артиллерией у парня как-то не
складывалось. Виктора просто пугала здешняя страсть к гигантизму.
Та пушка, что стреляет сто килограммовыми ядрами, весит под тысячу
тонн. Тысячу тонн! В обнимку с такой бандурой не погуляешь!