— От всей души надеюсь, — осторожно
поддержал ее маг. — Я не нагоняю хандру, как может показаться. И не
призываю своим брюзжанием духов уныния. Просто ворчу по
укоренившейся привычке. Я и под проклятием не отчаивался, как
другие. Старался принимать его как тяжкий, но урок, могущий чему-то
меня научить и преумножить полезный опыт. А уж поводов отчаяться
хватало! Особенно ночами, когда следовало присутствовать в Зальме.
Сидим, значит, по домам, как вурдалаки в логовах своих, и поджидаем
пришельцев, на которых можно наброситься. Ужас! Ни поговорить друг
с другом, ни заняться чем нормальным. Думаю, все согласятся, что в
дневное время жилось легче. Когда с восходом солнца возвращались в
Мир Теней, случалось и общаться со своими, кого найти удалось, и
воли в действиях становилось не в пример больше…
Лекарь и стражники хмуро кивали,
печально поддакивали. Джейн косилась на них с сочувствием, и вид
имела слегка виноватый. Она-то ночами, в отсутствие посетителей,
валялась на улице сухой корягой и не так страдала.
Команда у нас подобралась крутая для
тех мест, по которым приходилось ехать. Высокие уровни лошадей
позволяли быстро передвигаться, легко преодолевать препятствия. И
все же мы не расслаблялись. Вселенная Дагора зазнаек не любит.
Стоит возомнить себя ко всему готовым, как система подсуетится и
подсунет тебе нечто такое, к чему ты не готов и не можешь быть
готов. Тем более и метеоусловия не думали улучшаться. А когда они
хреновые для смертных, это значит, что им рада всякая дрянь,
смертным враждебная. Разумным плохо — нечисти отрадно; нам
трудности — ей усиление.
— Вот и земли Вертса! — довольно
сказал мне Аврелий после переправы через неглубокую, но бурную
речушку. — Видишь знак на том дереве? Животные метят территорию
мочой, а барон метил знаками. Такая у него была привычка.
Я посмотрел туда, куда указывал маг.
На стволе могучего дуба, на высоте человеческого роста, кто-то
давным-давно вырезал символ, состоящий из переплетенных друг с
другом рун смерти. При взгляде на него мне стало дурно, голова
закружилась, и я потерял сознание. Очнулся лежа на земле. Надо мной
склонились сразу трое: Джейн, лекарь и Аврелий. А считая Люцифера —
четверо. Весточка склонилась бы тоже, но она слишком мала для
этого. И ее участие выражалось в беспокойном прыгании прямо по мне.
Стражники стояли в круговом карауле.