Макарин делано скривился. Это был явно не то, что описывали.
— На пристани? С рыбаками? А есть что-то более приличное?
Десятник виновато развел руками.
— Извини, дьяк, не подумал. Тогда тебе к старому Угрюму. Это
тоже недалеко, вглубь посада, напротив Спасской башни. Иди по этой
дороге, — он показал рукой на скрывающуюся в темноте меж двух
амбаров дощатую мостовую. — Как увидишь большую двухэтажную избу с
вырезанными чудищами на дверях, так сразу и входи. Не ошибешься,
там всю ночь свет горит и народу тьма.
— Угрюм, говоришь? Будем надеяться, что изба у него не такая
угрюмая как имя.
— Это уж как пить дать, — усмехнулся десятник. — Бывай,
дьяк.
Он отсалютовал тростью. Стрельцы гуськом потянулись к
набережной. Доски под их сапогами стонали, прогибаясь. Мангазея
пахла рыбой, смолой и свежеструганным лесом. Как, впрочем, и любой
недавно построенный город. Прежде чем углубиться внутрь темного
посада, Макарин глянул вслед уходившим стрельцам и увидел, что идут
они медленно, осторожно, по темной стороне. У одного из них тускло
блеснула вытащенная наполовину из ножен сабля. Вокруг ходили
грузчики с тяжелыми тюками, бегали какие-то малолетние сорванцы.
Держась за амбарные стены протащилась парочка вдрабадан пьяных
купцов. За ними увязалась гулящая девка в цветастых татарских
юбках. Стрельцы шли не рассекая толпу, как обычно, а побоку. И
оглядывались, будто опасаясь внезапного нападения. Но кого могли
опасаться стрельцы и не опасаться грузчики, пьяные купцы и гулящие
девки? Макарин подавил в себе желание незаметно отправиться следом.
Завернулся плотнее в накидку и нырнул меж амбаров, туда где уже не
было фонарей, выли собаки, и высились безоконные бревенчатые
стены.
Город был большой. Конечно Макарин читал описание и теперь
припоминал слова про несколько сотен душ постоянного населения,
пятибашенный кремль, таможенный и гостиный двор, собор и три
церкви, но тогда, в Москве, это прошло мимо сознания. На далекой
северной окраине, где на тысячи верст в округе встречались только
зимовья промышленников да мелкие острожки с парой десятков казаков,
увидеть большой город, выстроенный по всем правилам государева
уложения, с кварталами, дощатыми мостовыми, церквями и даже
кабаком... Это казалось чем-то нереальным.
Амбары кончились и вдоль мостовой потянулись большие северные
избы с маленькими затянутыми слюдой оконцами. Жилые дома сменялись
закрытыми на ночь лавками и мастерскими. Только в кузнице горел
тусклый свет и раздавались тяжелые удары молота. Макарин шел прямо,
к видневшейся вдали проезжей Спасской башне, где располагались
единственные ворота, ведущие из посада в кремль. В ее бойницах
горели факелы и плясали тени часовых.