Когда Протасов пришел ко мне на решающее собеседование, я был
уже закошмарен Каннибаловной и намеревался нанять его, даже если он
примется голышом отплясывать у меня на столе. Я вообще удивился,
что мы до сих пор, оказывается, кого-то принимаем на работу, но
вспомнил, что данные по рекрутменту входят в ежемесячный отчет, и
таким перспективным утопленникам, как мы, уже в принципе все равно,
кого в эту бумажку вписывать. Пусть будет этот Протасов. Однако его
манера цедить слова через губу едва не поколебала мою решимость.
Программист неожиданно оживился только на вопросе о причине ухода с
предыдущей работы.
— Да все дура эта из кадров, — протянул Протасов. — Новенькая,
что ли… Прикопалась: чего мол от коллектива отрываешься, а вот
футбол, а вот хоровое пение, все пошли, а ты сидишь… Ну я и сказал,
что не в клоуны к ним нанимался. В вашей богадельне этого
корпоративного блудняка нету? На дух не переношу. Сами хоть на
голове стойте, а меня не трогайте.
— Больно надо! — На что я был невысокого мнения о “Нативе”, но
на богадельню слегка обиделся.
— И еще у меня условие: никаких чтобы женщин в разработке.
Я пожал плечами. У нас в отделе разработки не было женщин, да и
мужчин — полтора землекопа. Программисты сбежали первыми, что
логично, поскольку запороли продукт именно они.
Протасов вышел на работу после обеда на третий день от
оговоренной даты. Если бы я на тот момент видел хоть какое-то
будущее для “Натива” — выгнал бы такого работничка взашей; по
счастью, я уже смирился с неизбежным и мне было все равно. Из угла,
где Протасов засел, несколько дней доносился скрип кресла и
невнятные матюги; а потом он сделал с нашими алгоритмами что-то
такое, от чего эффективность рекламы выросла в два с половиной
раза
Об этом мне сообщил начальник отдела тестирования, когда зашел
проститься. Его организм перекашивала огромная спортивная сумка. Я
бегущих с корабля крыс не кошмарил, и расстались мы мирно. Пожав
ему руку, я вернулся к пасьянсу. Посмотрел в монитор, на облезлые
девятиэтажки за окном, снова в монитор. Пасьянс не сошелся.
Продавливать это кресло мне предстояло еще по меньшей мере полгода
— двухмесячное директорство резюме не украсило бы. Я решил, что и
мне, и “Нативу” терять, по существу, нечего.
Всех, от Вадима до болтающихся без дела курьеров, я усадил
обзванивать клиентскую базу и насильно впаривать тем, кого
угораздило когда-либо работать с “Нативом”, неделю бесплатной
рекламы по новому алгоритму. К крупным заказчикам выезжал сам.
Секретарши, раздраженно улыбаясь, часами мурыжили меня в приемных,
бормоча что-то вроде “Начальник Начальникович сможет уделить вам
десять минут после совещания, или лучше запишитесь на следующий
месяц”.