Хмуро понаблюдав за моими действиями, она кивнула ехидно
подбоченившейся Брызле:
- Не мешать! - коротко сказала она и молча удалилась.
Брызла так и осталась стоять с разинутым ртом. Она-то думала,
что сейчас меня с позором выгонят или даже выпорют, а получилось
наоборот. Своим «не мешать» она лишь утвердила меня на этом месте в
этой роли. Присев на высокий табурет в углу, зло наблюдала за моими
распоряжениями и действиями. Вскоре ей надоело это созерцание, и
она попыталась мне указать на мои замечания к помощникам бывших
поваров, на что я ей напомнила слова хозяйки и та, надувшись,
покинула кухню. В спину я ей крикнула, чтобы она оставила ключи от
погреба, так как мне было необходимо взять еще кое-что из
продуктов. Та вернулась и с силой бросила передо мной связку
ключей.
- Подавись! – крикнула она зло и тут же убежала.
Я пожала плечами и сама спустилась в погреб. Где что лежит я
знала давно, так как часто спускалась туда - то доставить продукты,
то спустить остатки в холод, то вымыть и вычистить углы и полы. Так
что с зажженной свечой я уверенно спускалась по лестнице, прихватив
с собой двух мальчишек, тех, кто помогал мне всегда. Они по моей
указке брали с полок и из мешков все, на что показывала и несли
наверх.
Этот вечер был переломным не только в кухне, но и в моей
судьбе.
Все прошло замечательно – не было нареканий на кухню, все
подавалось вовремя и в полном объеме. Остатки были переложены в
миски для всех работников поровну и впервые все были довольны. Даже
посудомойкам и сторожу не пришлось пользоваться только остатками
пищи. Остатки достались собакам и кошкам. Они тоже наелись и лежали
с полными животами.
Замесив тесто на утро, я отправилась к себе, так и не дождавшись
хозяйки. Все же надеялась, что та придет и скажет спасибо или даже
переведет меня на должность поварихи. Но прождала напрасно. Уже
лежа в постели, вспоминала свою карьеру в том мире и дни в этом, и
сравнение было не в эту пользу. Единственное в чем я была
благодарна, так это за новое молодое и сильное тело, несмотря на
всю худобу и хрупкость.
- Ничего, - шептала я, утирая непрошенные слезы, - были бы
кости, а мясо нарастет. Какие мои годы!
На слове «мои», я даже улыбнулась.
А ведь мне пришлось немало потрудится вначале, когда я ощутила
себя в этом тельце. Уж после моего мощного тела, было трудно
приспособиться. Когда делала шаг, то ставила ноги на бОльшее
расстояние и тем самым сбивалась и уставала ходить, когда пыталась
рывком, как прежде, поднять тяжелый груз, то болели руки и плечи,
когда носила полные бадейки помоев, то болела спина и поясница. Но
потом, со временем приноровилась и даже проявилась некая грация и
плавность шага, видимо присуще природе этого тела. А уж личико так
меня и вовсе радовало, все, как я мечтала: глаза карие, носик
вздернут, губки бантиком. А волосы! А бровки с густыми ресничками!
Кукла просто! Только вот работа тяжелая и руки распухают, а к ночи
болят.