С этими словами Черный Властелин
разорвал связь и спрятал драгоценный шар.
Он рисковал, говоря шаману то, что
сказал. Гоблин, если захочет, сможет предупредить венценосца и
Орден, и если те поверят и поймут, то, может быть, смогут даже
что-нибудь предпринять. Сорвать важнейший элемент сложного плана и
поставить под удар конечные результаты.
Вот только они не поверят. За годы,
проведенные в свободном плаванье без указок эльфов и страха перед
Империей, венценосцы слишком привыкли к своему могуществу. Они
просто не допустят мысли о том, что кто-то, разбитый в пух и прах,
может говорить с ними на равных. А Инуче поверит. Он помнит, на что
способны маги смерти. А значит, хочется старому гоблину или нет,
ему и его народу придется испариться из Стоградья, в котором
обитает почти половина всех гоблинов. Ну а после этого выбора у них
не останется.
***
Двадцать седьмой день первого
месяца осени 35-го года со дня окончания Последней войны,
ночь.
Бирт достал большую початую бутыль с
самогоном и хорошо приложился к ней.
- Величайшее соизволение его
величества, - пробормотал генерал, сплевывая, - повелеваю занять
Черную Цитадель до первых снегов. Будь все оно проклято!
Последние слова он прокричал в
пустоту, стараясь унять дрожь внутри. Он гнал людей на штурм волна
за волной, не обращая внимания на жалость. Лагерные кладбища были
завалены горами трупов, которых никто и не собирался хоронить – у
обессиливших воинов, валящихся на землю там, где стояли, как только
командиры давали команду на отдых, попросту не было сил заботиться
о павших. Он уже сжег в бессмысленной бойне десять тысяч человек и
понимал, что спалит в два раза больше, прежде чем преодолеет
последнюю линию стен. А потом еще штурмовать саму Цитадель, будь
она неладна!
Имперцы отступали на удивление
организованно и продуманно, забирая своих мертвецов, снимая со стен
баллисты и уволакивая все мало-мальски ценное.
Ни от магов, ни от мощнейших
камнеметов, присланных венценосцем, не было толку – вражеские
чародеи упорно держались, а камни с небес продолжали валиться на
головы леопардов.
Будь его воля, штурм бы не состоялся
- голод делает свое дело куда лучше, чем сталь.
Генерал снова налил. Он пил, не
чувствуя вкуса и не пьянея.
Проклятые имперцы! Никогда в жизни он
не видел такого фанатичного сопротивления. Даже орки не дрались
столь яростно! Вчерашние пахари, дровосеки и ремесленники медленно,
шаг за шагом, пятились, устилая камни своего древнего города телами
исиринатийцев.