Его невеселые размышления прервал
страшный взрыв, прогремевший позади - там, где размещался лагерь, и
где устроились имперские чародеи, ведомые верховным некромантом.
Черный Властелин резко обернулся и в ужасе уставился на холм…
Точнее, на глубокую воронку, оставшуюся от него.
- Что…что случилось? – пораженно
спросил Паштион.
Ответ пришел скоро - раненый
некромант в черно-красной мантии рухнул на колени перед
повелителем.
- Владыка, Орден пошел на крайние
меры. Маги света провели какой-то ритуал, своими жизнями оплатив
наши.
- Что с Гартианом?
- Мертв. А с ним и три четверти
некромантов.
- Зомби?
- Мы еле сдерживаем оставшихся магов
Лиги. На мертвецов сил не хватит.
Еще бы их хватило! Сильнейший маг
эпохи, лично управлявший пятьюдесятью тысячами живых мертвецов и
успевающий вместе с этим защищать свои марионетки от атак Ордена,
подпитываясь лишь малым чародейским кругом, только что отправился к
Матери. Значит зомби, лишившиеся хозяина, перестанут драться. Их
ведь специально поднимали таким образом, чтобы исключить
возможность выхода из-под контроля, а потому без труповода они не
стоят ничего.
Паштиону отчаянно захотелось
броситься на меч.
Все кончено. Империя напрягла
последние силы ради победы. Двадцать один легион, собранный по всей
стране, почти все чародеи и живые мертвецы… Огромные силы,
брошенные на чашу весов генерального сражения, которому суждено
было изменить историю.
Оно изменило.
Пускай от эльфов остались жалкие
ошметки, пускай раденийская и триверская армии почти полностью
сгорели в пламени войны, а о магах света еще долго никто не
услышит. Что с того? У Лиги еще есть остатки армии дварфов, да и
прегишты с победоносными исиринатийцами потеряли не больше половины
своих воинств. У них еще остались Академии магов, которые можно
заставить выполнить долг перед Лигой. У них есть резервы. Не у
него.
Имперская мощь в настоящий момент
гибла под копытами боевых коней, а он мог сделать только одно.
- Трубите отступление, сражение
проиграно, – приказал император, разворачивая своего коня.
Сражение и война. Он не стал говорить
это верным кольценосцам, впрочем, те и сами должны были понимать
невысказанное.
Да, броситься на меч очень хотелось,
но, увы, нельзя. Он должен попытаться спасти хоть что-нибудь. Ради
себя, ради своего народа, ради новорожденного сына.