Хорунжий прервал раздумья, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд. Это новобранец-железнодорожник не сводил с него глаз, порываясь что-то сказать.
– Куда мне стать? – наконец решившись, спросил он.
– Подь сюды! – строго приказал Ергаков. – Ставай поручь!
Новичок торопливо приблизился к командиру отряда. Сняв с плеча винтовку, он встал у стенки окопа.
– Дай-ка!
Харлампий, протянув руку, забрал оружие у новобранца и внимательно осмотрел. К его удивлению, винтовка была до блеска вычищена и заряжена.
Федор Гущин затянулся тонкой папироской, пряча ее от ветра в жилистом кулаке. Сделав пару коротких затяжек, он бросил окурок под ноги и вдавил в землю носком сапога. После чего поглубже натянул на голову фуражку с красной звездой и растер руками замерзшие уши. Мужчиной Федор был крупным. От него так и веяло крестьянской хваткой и основательностью. Будто вырубленное из цельной колоды лицо, большие лопатообразные руки. Новенькая кожаная тужурка плотно облегала мощное туловище. Короткие кривоватые ноги были обуты в сапоги с высокими голенищами. На правом боку у Федора висел маузер в деревянной полированной кобуре. С другого боку к бедру прижималась наградная офицерская сабля со сбитыми вензелями. Малообразованный крестьянин из тамбовской губернии он всем сердцем и с искренней верой принял революцию. И новая рабоче-крестьянская власть полностью оправдала его ожидания, подняв на недостижимую для него при царском режиме высоту. Пройдя трудный путь от рядового бойца продотряда до краскома [1], он командовал теперь конным отрядом в триста сабель. Неподалеку от командира готовились к атаке его подчиненные. Красноармейцы поправляли конскую упряжь и проверяли вооружение.
Гущин посмотрел в сторону проглядывавшей в прогалины между деревьями казачьей станицы. Порыв ветра донес до его слуха отдаленное ржание. Гнедая кобыла краскома Пеструшка навострила уши, прислушиваясь. Гущин с силой хлопнул ладонью по массивному крупу лошади. Пеструшка, недовольно фыркнув, отпрянула, натянув поводья в руке. «Справная кобыла, – по-хозяйски подумал Гущин. – Ее бы в плуг впрячь да на поле. Вот сковырнем беляков, и сей час перепашем здешние земли. Сколько их тут гуляет без толку! А вот у нас на Тамбовщине каждый клочок пахотной землицы на учете. После победы непременно отберем земельку у местных помещиков-кровососов и поделим по справедливости между хлеборобами. Ну что ж, бойцы готовы. Пора!»