*КИК – зона Kiss and Cry, где спортсмен и тренер ждут объявления оценок.
16. 16
Следующий день похож на предыдущий: утренняя тренировка, несколько часов на отдых и возвращение на арену перед произвольной программой. Отличие лишь в том, что вчера я купалась в лучах внимания Никиты Сергеевича, а сегодня он не выходит за рамки образа строго тренера. Никаких улыбок и шуток, ни одного случайного прикосновения и слова, которое бы позволило мне или окружающим усомниться в его профессионализме. Если бы это так ни раздражало меня, было бы даже забавно – судя по всему, не только мое эмоциональное состояние который день напоминает езду на американских горках.
В произвольной программе я делаю попытку приземлить тройной аксель. Падаю в итоге, но судьи засчитывают его как полностью докрученный прыжок с ошибкой на приземлении – несмотря на срыв, я рада, что попыталась. В финале программы неожиданно сдваиваю каскад – глупая ошибка, которая, я надеюсь, не будет стоить мне первого титула за два года.
После финальных поклонов, еду к бортику, где меня ждет Никита Сергеевич.
- Напомни мне, двойной сальхов мы планировали? – спрашивает он снисходительно, помогая мне надеть олимпийку.
- Глупая ошибка, знаю, - сокрушенно качаю головой. – Я после ойлера совсем скорость потеряла и…
Фраза так и остается недосказанной, потому что в это момент тренер кладет руки на мои плечи и порывисто прижимает к своему крепкому телу. Этого оказывается достаточно, чтобы в груди разлилось предательское тепло и сердце зашлось от волнения. Я тяну руки, чтобы обнять Вернера, но все заканчивается также неожиданно, как и началось.
- Рано расслабилась, - говорит он спокойно. - Скорость потеряла, потому что замешкалась на заходе. И ребро гуляло.
Несмотря на допущенные ошибки, по итогу соревнований я сохраняю за собой итоговое первое место. Наверное, моя победа закономерна, потому что по-настоящему серьезных соперниц из первой десятки мирового рейтинга у меня здесь не было, но я все же ощущаю эйфорию. Стоять на высшей ступени пьедестала – только ради этого момента можно терпеть изнурительные тренировки, постоянную диету и отсутствие личной жизни за пределами катка.
Из-за награждения и протокольных мероприятий, в отель мы возвращаемся почти в десять вечера. Поглаживая свою золотую медаль, я лелею надежду, что у спонтанных объятий Вернера будет продолжение, но все заканчивается как вчера. Он скрывается в своем номере до того, как я успеваю придумать вескую причину, чтобы он остался.