Подслеповатые окошки, затянутые
бычьими пузырями. Причем не везде. Кажется, здесь и пузырь
считается роскошью.
Бляха-муха!
Градоначальник ждал окончательного
разорения поместья, чтобы сбить цену. А вот о том, что при таком
порядке люди окажутся на грани выживания… Это его вообще не
интересовало. Главное заплатить как можно меньше.
Рекруты за моей спиной разом смолкли.
Установилась тишина. Только одинокий петух вопил где-то в дальнем
конце деревни.
В гнетущей тишине проехали до площади
в центре. Нигде никого. Деревня казалась вымершей.
В каком-то смысле это можно было
объяснить тем, что сейчас лето, то есть сезон интенсивных полевых
работ. Но все же впечатление создавалось убийственное. Здесь как
будто прошла война, разорив все до основания.
Справа, за деревьями, я разглядел
справный дом. Единственный тут. Предположил, в нем обитаетстароста
и направил коня в ту сторону.
Навстречу выскочила тетка лет сорока
и, поспешно натянув на физиономию заискивающую улыбку, принялась
кланяться.
То есть сообразила, что приехало
какое-то начальство, но не знала какое именно. И ждала
подсказки-указания.
Глядя на нее с седла, я
представился:
– Князь Петр Никитич Волынский. Новый
хозяин вашей земли.
В принципе, можно было еще предъявить
документы, благо они были под рукой, в седельной сумке, но с какой
стати? Я князь!
А когда за спиной теснится еще и
десяток вооруженных всадников, никто не посмеет подвергать мои
слова сомнению.
Тетка поклонилась до земли.
– Срочно собрать здесь на площади
всех крестьян, – распорядился я. – И старосту ко мне, живо!
Тетка опять махнула туловищем,
кланяясь, и метнулась в дом. Там поднялся тарарам, кто-то что-то
опрокинул, кто-то забегал…
Я спешился и, везя коня в поводу,
пошел к крыльцу. Слышал, как позади Гаврила отдавал рекрутам
распоряжения. У нас, как у порядочного войскового подразделения,
было уже заведено, что при остановке на привал, в стороны
направляется боевое охранение. В данном случае нападение вряд ли
стоило ожидать, но… При таком уровне бедствия, кто-то мог с
отчаяния и броситься. Видно же, что здесь люди доведены до
края.
Кстати, домик, к которому я
направлялся, был огражден весьма впечатляющим забором. Плотно
подогнанные доски солидной толщины и высотой более двух метров.
Никакого сравнения с полусгнившими тынами возле крестьянских
изб.